Призови сокола - Мэгги Стивотер

– Я не имела это в виду, – сказала Фарух-Лейн.

Парцифаль смотрел на нее, пока она прихлебывала кофе. Она спросила, не хочет ли он заехать в кафе («Как хотите». – «А ты что-нибудь будешь?» – «Маловероятно».), а потом, в любом случае, изменила своим привычкам и купила жареную курицу. Фарух-Лейн скучала по хорошему кофе, хорошей работе, хорошей жизни – и подозревала, что успешное видение приблизит ее как минимум к одной из этих вещей.

Теперь она пила хороший эспрессо и чувствовала себя почти как полагается, а Парцифаль пил какао. Он походил на кучу белья, которое достали из сушилки, прежде чем цикл закончился. Ничто в его поведении не намекало, что какао ему нравится.

Она спросила:

– Ты видел, как это произошло? Это был поджог?

Парцифаль не ответил. Он опустил окно и втянул ядовитый, пахнущий пеплом воздух. Кислое лицо Парцифаля ему соответствовало.

– Лок спросил, чем мы можем тебя порадовать, – сказала Фарух-Лейн. – Чтобы тебе стало уютнее. Ты что-нибудь хочешь?

Он повернулся к радио и стал молча нажимать на кнопки.

Она подумала, что не позволит Парцифалю испортить ей хорошее настроение и хороший кофе.

– У меня неплохой бюджет.

– Я хочу только кусок биненштиха[2], как пекла мама, – ответил Парцифаль таким тоном, словно Фарух-Лейн каким-то образом опорочила его мать. Его длинные пальцы, как умирающий паук, отползли от радио: он нашел оперу. Из автомобильных динамиков запел какой-то широкогрудый тип. – А этого нельзя.

Фарух-Лейн быстро погуглила «биненштих», надеясь доказать, что он ошибается. В Америке можно заказать буквально что угодно – при наличии хорошей кредитки и уверенности в том, что ничего невозможного нет. Впрочем, через пару минут она выяснила, что к биненштиху это не относится. Это был какой-то скучный немецкий десерт, который, очевидно, не нашел себе поклонников в округе Колумбия, во всяком случае среди пекарей, готовых доставить пирог в номер отеля. И никакого американского аналога у него не было.

«Почему Парцифаль просто не хочет покататься с ветерком, или с кем-нибудь переспать, ну или чего там хотят нормальные подростки?» – раздраженно подумала Фарух-Лейн.

Она украдкой написала Локу: «Найди мне биненштих».

Потом она спросила:

– Как я могу помочь тебе вспомнить, что ты видел? Подбрось какие-нибудь идеи. Давай устроим мозговой штурм. Сдвинем камень с места.

Он посмотрел на пепел.

– Зачем вы это делаете?

– Затем же, зачем и ты, – ответила Фарух-Лейн.

Парцифаль моргнул; глаза за стеклами очков были смущенными и удивленными.

– Что?

– Я сказала, что делаю это по той же причине, что и ты, – повторила Фарух-Лейн. – Чтобы спасти мир. А кто бы поступил иначе?

Он как будто растерялся.

– Что?

– Только не говори, что сидишь в этой машине со мной не потому, что желаешь остановить апокалипсис и предотвратить гибель человечества, – заявила Фарух-Лейн.

– Что?..

– Ты спросил, зачем я это делаю.

Он покачал головой, подозрительно глядя на нее.

– Я ничего не говорил.

Фарух-Лейн поставила кофе в подстаканник слегка резче, чем рассчитывала. Руки у нее снова дрожали. Она прокрутила в памяти последнюю минуту. Она действительно слышала голос Парцифаля? Или он звучал как голос Натана, который поддразнивал ее – изнутри головы – точно так же, как при жизни?

– Прости, – сказала она. – Кажется, я слегка на взводе.

Парцифаль наградил ее крайне неприятным взглядом, намекавшим, что он полностью согласен, а затем произнес:

– Это он.

Юноша указал за окно, на следы колес, которые разнесли пепел по улице.

– Я это видел. Я помню. Я видел, как их оставила его машина. Сегодня. Я уверен, что это было сегодня.

Она почувствовала, как сердце у нее забилось чуть быстрее. Вот это уже на что-то походило. Так она чувствовала себя, когда они приближались к Натану. Конкретные маленькие фрагменты головоломки, которые постепенно складывались в картину, по мере того как появлялся очередной кусочек. Пункты списка, которые можно было поочередно вычеркивать. Вещи, которые доказали бы Локу, что он не зря верил в Фарух-Лейн.

– Хорошо. Очень хорошо, Парцифаль. А что случилось потом? Куда мы едем?

Пальцы юноши крепче сжали одноразовый стаканчик.

– После этого видение стало менее четким.

– Постарайся.

– Я видел его в серой машине. И… в белой тоже видел. Кажется, правильно – в серой. Возможно, «БМВ». Не знаю. Я путаюсь больше, чем обычно. Я мог бы сказать раньше, если… я мог бы сказать, если…

Его голос оборвался, а рот обрел взволнованную форму.

– Ничего страшного, если будет непонятно, – сказала Фарух-Лейн. – Просто говори. Именно для этого я здесь.

– Я видел дорогу – вот такую, – Парцифаль сделал довольно грубый жест. – Не знаю, как это по-английски.

– Кольцевая развязка?

– Sackgasse[3], – сказал он.

– Съезд?

Он начертил на приборной доске воображаемую улицу.

– Здесь дом, здесь дом, здесь, здесь, здесь, здесь дом, здесь поворот, дом, дом, дом.

– Тупик, – немедленно сказала Фарух-Лейн. Он непонимающе прищурился.

– Дальше дороги нет, – пояснила она.

Парцифаль просветлел.

– Да, да.

– Где-то рядом?

– Конечно, где-то рядом, если следы колес еще видны, – логически рассудил Парцифаль. – Никто пока по ним не проехал.

С облегчением подумав, что наконец-то нашлось дело, Фарух-Лейн быстро открыла приложение с картами. На экране появились окрестные улицы. Худший вариант: поблизости нет тупиков. Реалистический сценарий: тупиков несколько. Наилучший вариант: всего один в радиусе пары миль.

События развивались по наилучшему сценарию.

Парцифаль, который смотрел на экран, перегнувшись ей через плечо и дыша в ухо, ткнул пальцем. Какао капнуло на телефон. Фарух-Лейн издала негромкий раздраженный звук. У Парцифаля был сущий талант.

– Ага, здесь, здесь, – сказал он. – Эндовер. То слово, которое я видел. Улица, на которой ваш Зет.

И тогда у них появился пункт назначения.

Парцифаль поднял стекло и осторожно поставил стаканчик с какао в держатель, рядом с кофе Фарух-Лейн.