Мастер силы - Андрей Жвалевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Черт, - главвраг с искренней силой раскаяния шлёпнул себя по лысине, и глаза его на миг просветлели. - У тебя ж сын! Дочь? Молодец, не бракодел! За это можно.
Однако временное просветление тут же сменилось лихорадочным оживлением.
– Слушай, а давай ты со своим… своей дочкой завтра на митинге моем выступишь! Символично: новая жизнь начинается, новая власть приходит.
Леденцов даже бутылку не допил от огорчения. Машину бросил у штаба, до дома пошёл пешком - и для дополнительной вентиляции извилин, и чтобы разобраться в возникшем беспокойстве. Напоминания о сглазе вызвали ощущение неудовлетворённости. Словно Емельян Павлович упустил какую-то деталь. Или, того хуже, перестал чувствовать развитие событий.
Примерно на половине пути Леденцов встал, как вкопанный железобетонный столб. Нашарил в кармане телефон и отыскал в записной книжке номер под литерами "ИИ". Выслушал от Ивана Ивановича поздравления и спросил:
– А я тоже могу превратиться в мастера сглаза? Как Гринев - в мастера силы?
– Да вы уже. Впрочем, вы уверены, что подобные разговоры следует вести по линиям связи?
Встретились они в летнем кафе под шатром, на котором когда-то было начертано "Балтика". Видимо, однажды у хозяина бара испортились отношения с основным поставщиком, и слово на тенте исправили на "Бар"Ника" - именно так, без всяких пробелов. Пили разливной квас, тёмный и пахнущий свежим хлебом. Говорил в основном Иван Иванович.
– Вы превратились в мастера сглаза в тот же миг, когда ваш оппонент стал "топором". Во время битвы в казино.
– А почему я ничего не почувствовал?
– Уверены? Неужели никаких новых ощущений? Вы же сами рассказывали про "тень боя".
Емельян Павлович покатал во рту глоток, дождался, пока напиток согреется, и сглотнул. Да, пожалуй, та вязкая мгла могла исходить от "отбойника". То есть от самого Леденцова, когда он стал "отбойником".
– Минуточку, - сказал Леденцов, - не стыкуется. Я ведь остался "топором"! Я точно знаю, что никого и ничего не сглазил.
– "Топором"-то вы остались, - покивал головой Портнов, - но и зачаточным мастером сглаза тоже стали.
– Зачаточным, говорите? Какой же он мастер, если зачаточный?
Иван Иванович улыбнулся.
– Вы ведь филолог, верно? Замечательно. Слово "мастер" в данном контексте пришло из английского. Там "master" означает в первую очередь "хозяин", "владелец". Русский "мастер" - это "специалист", "знаток своего дела". В качестве мастера сглаза вы пока не "мастер", а всего лишь "master".
– Слушайте, - попросил Леденцов, - давайте без теории. Я бы хотел разобраться, что случилось. Нет, не так. Я хочу понять, что может случиться.
– Вы снова столкнётесь с Гриневым, - пожал плечами Портнов, - это неизбежно, как победа хороших парней в голливудском блокбастере.
– И кто из нас будет хорошим парнем?
Иван Иванович лукаво сощурил глаза.
– Не могу сказать.
– Что так?
– Вы же запретили влезать в теорию.
Емельян Павлович секунду поколебался, но решил на провокацию не поддаваться.
– Ладно. Столкнёмся. И что будет?
– Есть два варианта…
– Моя победа или его?
– Нет. Победа одного из вас или ничья.
Леденцов повертел опустошённый пластиковый стакан и отправил его в урну.
– И что будет в случае победы?
– Ну, это вы и сами знаете. Вспомните, что произошло после вашей победы над лингвистом Глинским? А после победы над Екатериной?
Емельян Павлович поморщился - случай с Катенькой он не любил вспоминать - но ответил:
– Проигравший поменяет квалификацию?
– Это безусловно, но есть важный нюанс.
Портнов замолчал, явно ожидая от собеседника озарения. Леденцов даже не стал напрягаться. Он выдержал приличествующую случаю паузу и спросил:
– Какой?
– Проигравший будет до конца дней своих привязан к победителю.
Вывод оказался до такой степени неожиданным, что Емельян Павлович заулыбался.
– Значит, если этот Гринев меня перебодает, я буду по гроб жизни испытывать к нему искреннюю привязанность?
– И это тоже. Но главное - вы будете привязаны к нему неразрывной, хотя и бесплотной, нитью судьбы. Вдали от своего победителя станете чувствовать отчаяние, вблизи - стремление стать ещё ближе. Вспомните Сергея Владиленовича.
Леденцов перестал ухмыляться. Отставной текстолог действительно тянулся к нему, как змея к солнцу. "Надо бы позвонить человеку, - вдруг подумал Емельян Павлович, - раз у него такая наркотическая зависимость".
– Допустим, - сказал он, - а если ничья?
– О-о-о! - Иван Иванович воздел (именно так!) палец. - Это самый интересный вариант.
Но тут в кармане Леденцова с экспрессией эпилептика задрожал мобильник, и самого интересного Емельян Павлович так и не узнал. То есть узнал, но совсем другое самое интересное.
– Палыч, - заявила трубка голосом Катерины Решительной, - я по тебе соскучилась. Врачи меня отпустили, такси я уже вызвала. Ты кроватку купил?
Леденцов обернулся к Ивану Ивановичу, но тот только улыбнулся.
– Это самое интересное, но не самое важное. Долго рассказывать. Я уж как-нибудь после.
На какое-то время проблемы взаимодействия "отбойник - топор" были вытеснены другими: "папа - дочка", "папа - дочка, которая орёт", "папа - дочка, которую нужно купать" и прочие, вплоть до "папа - мама, объясняющая папе, что ребёнка пора кормить, а не запихивать в коляску для прогулок на свежем воздухе".
А ещё следовало хотя бы чуть-чуть контролировать работу предприятия.
И заботиться о здоровье ребёнка.
А также о здоровье матери.
Да и о материальном благополучии семьи обязан был Думать вовсе не Пушкин Александр Сергеевич.
Леденцов попытался подойти к проблеме основательно, как его учила Катенька. Он нарисовал на бумажке табличку с темами, на которые следовало думать. Напротив каждой темы он поставил время и постарался придерживаться этого графика.
Ребёнок по имени Юлька немедленно объявил системному подходу смертный бой и страшный рёв. Время, отведённое на размышления, приходилось тратить на уход за дитятей.
Тогда Емельян Павлович предпринял новую попытку: он решил силой своего дара превратить Юльку в ребёнка тихого и постоянно дрыхнущего. Так сказать, выстругать "топором" послушного Буратино. Как только он сосредоточился на этой идее, из кухни появилась злобная Катя.
– Леденец! - сказала она тоном, не предполагающим возражений. - Отстань от девочки. Не лезь к ней, понял?