Кофейная ведьма - Алла Вологжанина

Зато и дверь, и дом выглядели так, словно были старше Венеции настолько, насколько она годами превосходила Питер. И кованая решетка – ох, какая ненадежная и совсем неподходящая для канала, где уровень воды едва ли не выше уровня мостовой, – казалась новоделом на фоне отсыревшей и местами отвалившейся штукатурки, да еще и в надвигающихся сумерках.

Эта самая решетка, кстати, служила перилами дому номер тридцать семь дробь три. И находилась настолько вплотную к дому, что дверь могла открываться только внутрь. Саша вытащила телефон. Восемь пропущенных от Кей. Двенадцать с незнакомого номера, наверное, Никитиного. И еще восемь с третьего незнакомого. Надо же, как она вдруг всем понадобилась. Ей было совсем не до звонков. Телефон достала, чтобы посветить экраном на вывеску. Она повторяла полукруг – очертания верхней части двери. На невнятно-светлом фоне невнятно-темными буквами, вроде как стилизованными под готику, значилось «Кофейня Наставники».

Саша толкнула дверь и вошла в теплое, уютно освещенное лампами-фонарями помещение кофейни.

Столики у окон по обе стороны от входа пустовали. В темных стеклах отражался светлый зал с деревянными стенами, красноватым металлом светильников и постерами из старинных фотографий тут и там. Отражения словно перекрывали собой заоконный сумрак, перечекивали его, не пускали внутрь. Как бы оградиться от сумрака, который заползает в глубину души? От горя, от страха? От… помыслов о смерти, хотя бы и не своей?

Тут было совсем тихо, только поскрипывало что-то за стойкой бара и снаружи доносился плеск, как будто здание выходило глухой торцевой стеной не на сонный канал, а на открытое и весьма бурное море. И сначала Саше показалось, что кофейня Наставники пуста.

– Добрый вечер, – развеял иллюзию пустоты негромкий, безлико-приятный голос из-за стойки, – хоть и холодный. Присаживайтесь, барышня, сейчас принесу меню.

Саша вытянула шею, пытаясь рассмотреть, кто же с ней заговорил. В это время очередная порция воды с канала подтекла под дверь. Лужа не образовалась, но все равно пол намок. Наверное, поэтому завсегдатаи не садятся у окон – это же практически возле двери. А не-завсегдатаев тут, скорее всего, не бывает. Еще попробуй найди себе местечко.

Саша шагнула к стойке и взобралась на высокий табурет. Отодвинуть его сил не хватило – ножки у него были коваными, наверное, родня той решетки, что служила одновременно ограждением набережной и перилами крылечка.

– Кофе с собой сделаете? – попросила она, сама не понимая зачем. Наверное, чтобы увидеть красно-бело-старогазетный стаканчик и убедиться, что пришла куда надо, как будто адреса для этого мало.

– Стаканы закончились, – снова раздался голос, и его обладатель наконец-то объявился. Точнее, поднялся из низенького креслица и навис над стойкой. – Да и зачем вам с собой? Вы же сюда издалека добирались не для того, чтобы сбежать через пять минут.

Бариста оказался невысоким, худощавым парнем. Может, конечно, и взрослым мужчиной, но из тех, кто до пенсии за пивом ходит с паспортом. На лице азиатского типа голубыми новогодними огоньками светились глазищи. По размерам – глаза, но из-за яркости – именно глазищи. На нем был джемпер с вырезом уголком, а шею охватывало ожерелье-чокер. Само по себе – попсовое украшение. Но исполнение – грубое плетение из кожаных тесемок – придавало ему стиль и некую значимость, как будто владелец носил его не для красоты, а как талисман или что-то подобное.

Голубоглазый бариста положил перед Сашей меню и похлопал по его толстенной кожаной обложке. На левой руке у него недоставало двух пальцев.

– Выбирайте, – сказал он. И Сашка совсем не удивилась бы, назови он ее по имени и добавь, что знает, зачем она явилась. Но ничего подобного не прозвучало.

– Черный в турке, с ванилью и красным перцем, – сказала она, изучив меню. Было бы что изучать. Обложка толщиной с палец, из шкуры дракона, не иначе. А меню, вернее, кофейная карта и список закусок уместились на двух листочках, да и то на каждом только с одной стороны. – А крупная соль найдется? Можете на свой вкус посолить.

– Однако же мадемуазель знает толк! Какой прекрасный выбор. – Бариста одобрительно кивнул.

– Спасибо. Но у вас что ни выбери, все будет прекрасно. – Почему-то Сашке было сейчас легко. По-прежнему плохо, страшно, тоскливо. Но при всем при этом легко. И она не мямлила и не стеснялась, как будто… была равной среди равных. Поэтому ей даже решаться не понадобилось. Просто взяла и спросила: – Кофейня называется «Наставники». Значит ли это, что здесь я могу найти наставников? По… скажем так, кофейным делам.

Бариста смотрел на нее с растущим интересом.

– Ну, допустим, – сказал он, чуть склонив голову. Волосы у него оказались кудрявые. – Только вы, мадемуазель, поймите правильно. Если вы хотите встречи с наставниками, это еще не значит, что она вам нужна. Зачем вам уроки с маэстро, если, допустим, медведь на ухо наступил? Вы меня понимаете?

– Понимаю. – Сашке вдруг стало жутко жаль и дальше терять время на какую-то светскую чушь. Зачем намеки? Надо доказать, что ведьма? Так бы и сказал. И без паузы, беря слова наугад из ниоткуда, зашептала: – Кофе черный – океан, алый перец – пламя ран, это ведьмы кровь бурлит, а вокруг земля горит…

Фейки-кофейки выпорхнули тоже словно ниоткуда, во всяком случае, она не поняла, где они до сих пор прятались. Белый круг, выстроенный из трех тонких фигурок, вспыхнул бликами. Мелькнуло лицо бариста – чуть удивленное, но почти непроницаемое. И тут же уют кофейни сменился другим уютом. Коридоры…

– Уф-ф… – Сашка выдохнула и по привычке закрыла глаза. Веяний вокруг было столько, что если не знать, что они практически бесплотны, то можно начать смешно уворачиваться от них. И не увернуться. Потому что это все равно что двигаться в толпе, но против ее движения. В их огромном разнообразии Саша с ходу опознала надежду. И ревность вроде той, что встретила в первом путешествии по коридорам. Тогда она познакомилась с Лизой и…

– Вот ты где! – Голос Амарго раздался так неожиданно, что она подпрыгнула.

Он едва не сбил ее с ног, вцепился мертвой хваткой, довольно легко поднял и прижал к себе. Даже через границу их коридоров Саша чувствовала его шоколадно-перечный аромат. Это было прекрасно. И ужасно одновременно.

– Хватит, набегалась, – сказал он ей, – больше не отпущу.

– Придется, – шмыгнула Сашка носом в его шоколадное плечо. И вот так, болтая ногами в воздухе, на руках у почти-своего-парня… в смысле «бойфренда», а не «друга», она вдруг со всей ясностью поняла, что будет делать дальше и как.

Узнать, что за тварь из Небытия положила на нее глаз и «оставила след», как говорил мыкарь. Узнать, чьими руками творятся все ужасные дела последних дней.

И просто, безыскусно, не по-геройски, но по-умному сообщить обо всем мыкарю. Потому что он если и ищет беглеца, то как-то вяло и не с того конца…

– Придется, – повторила Саша, – черный… пенится, шипит… будет выпит, не пролит!