Худой мужчина - Дэшил Хэммет

– Я не запомнила его имени, – сказала она. – И не припоминаю, чтобы мне до сегодняшнего вечера приходилось о нем слышать.

– Ты никогда его не видела?

– Нет.

– Иногда он называл себя Альбертом Норманом. Это тебе что-нибудь говорит?

– Нет.

– Ты знаешь кого-нибудь из тех людей, которых мы видели сегодня у Стадси? Или же что-нибудь о них?

– Нет. Честное слово, Ник, я бы сказала, если бы знала хоть что-нибудь полезное для вас.

– Независимо от того, кто бы от этого пострадал?

– Да, – немедленно ответила Дороти и тут же добавила: – Что вы имеете в виду?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Дороти закрыла руками лицо: голос ее был едва слышен.

– Я боюсь, Ник... Я... – В дверь постучали, и она отдернула руки от лица.

– Войдите, – крикнул я.

Энди открыл дверь ровно настолько, чтобы просунуть в щель голову. Он постарался ничем не выразить обуревавшего его любопытства и сказал:

– Лейтенант желает с вами поговорить.

– Сейчас иду, – пообещал я.

Он приоткрыл дверь чуть пошире.

– Лейтенант ждет. – Энди, по всей видимости, попытался многозначительно мне подмигнуть, однако угол рта его оказался гораздо более подвижным нежели веко, и в результате лицо его исказила страшная гримаса.

– Я скоро вернусь, – сказал я Дороти и вышел вслед за Энди.

Он закрыл за мной дверь и наклонился к моему уху.

– Мальчишка подсматривал в замочную скважину, – прошептал он.

– Гилберт?

– Ага. Он успел отскочить от двери, когда услышал мои шаги, но он подглядывал, это как пить дать.

– Уж он-то вряд ли был шокирован тем, что увидел, – сказал я. – Как вам показалась миссис Йоргенсен?

Энди вытянул губы, сложив их трубочкой, и с шумом выдохнул воздух.

– Ну и дамочка!

Мы вошли в спальню Мими. Она сидела в глубоком кресле у окна и, казалось, была весьма довольна собою. Она весело мне улыбнулась и сказала:

– Теперь душа моя чиста. Я созналась во всем.

Гилд стоял у стола, вытирая лицо носовым платком.

На висках у него все еще поблескивали капельки пота, а лицо лейтенанта выглядело старым и усталым. Ножик и цепочка, а также носовой платок, в который они были завернуты, лежали на столе.

– Закончили? – спросил я.

– Я не знаю, и это факт, – ответил Гилд. Он повернул голову и обратился к Мими: – Как вы считаете, мы закончили?

Мими засмеялась.

– Не представляю, что еще мы могли бы сделать.

– Что ж, – медленно и как бы нехотя произнес Гилд, – в таком случае, с вашего позволения, я хотел бы пару минут побеседовать с мистером Чарльзом. – Он аккуратно сложил носовой платок и сунул его в карман.

– Можете беседовать здесь. – Мими встала с кресла. – А я пока пойду поболтаю с миссис Чарльз. – Проходя мимо меня, она игриво дотронулась до моей щеки кончиком пальца. – Не позволяй им говорить обо мне всякие гадости, Ник.

Энди распахнул перед ней дверь, затем снова закрыл после того, как она вышла, опять сложил губы трубочкой и с шумом выдохнул воздух.

Я прилег на кровать.

– Итак, – сказал я, – какие дела? Гилд откашлялся.

– По ее словам, она нашла вот эту цепочку и ножик на полу, куда они упали, и скорее всего, после того, как секретарша вырвала их у Уайнанта; она также рассказала нам о причинах, по которым до сих пор прятала улику. Между нами говоря, все это довольно бессмысленно, если рассуждать логически, однако, быть может, в данном случае не стоит рассуждать логически. По правде говоря, я до сих пор не знаю, что и думать по поводу этой женщины, честное слово не знаю.

– Главное, – посоветовал я ему, – не дать ей измотать себя. Когда вы ловите ее на лжи, она признает это и пытается накормить вас очередной ложью, а когда вы ловите ее в следующий раз, она опять признает это и вновь кормит вас новыми байками, и так далее. Большинство людей – даже женщины – теряют вкус ко лжи после того, как вы поймаете их три-четыре раза к ряду, и начинают либо говорить правду, либо молчать, но с Мими все происходит иначе. Она продолжает свои попытки, и вам следует быть начеку, в противном случае вы к своему удивлению вдруг начнете ей верить, причем не потому, что она станет, наконец, говорить правду, а просто потому, что вам надоест ей не верить.

Гилд сказал:

– Гм-м-м. Может быть. – Он засунул палец за воротник. Казалось, он сильно смущен. – Послушайте, вы думаете, это она убила секретаршу?

Энди, как я вдруг заметил, смотрел на меня так пристально, что глаза его едва не вылезали из орбит. Я сел и спустил ноги на пол.

– Хотел бы я знать. Конечно, вся эта история с цепочкой смахивает на вранье, но... Мы можем установить, Действительно ли у него была такая цепочка, а может, и сейчас еще есть. Если Мими помнит эту цепочку настолько хорошо, насколько утверждает, то она вполне могла объяснить ювелиру, каким образом изготовить еще одну такую же, а что касается ножика, то любой может купить подобную вещицу и выгравировать на ней какие угодно инициалы. Многое говорит против того, что она зашла так далеко. Если она подбросила точную копию цепочки, то скорее всего оригинал тоже у нее – возможно, он у нее уже давно, – однако, все это вам, ребята, предстоит проверить.

– Мы делаем все, что можем, – терпеливо сказала Гилд. – Итак, вы полагаете, что это сделала она?

– Вы имеете в виду убийство? – Я покачал головой. – Пока я еще не зашел так далеко в своих предположениях. Как насчет Нанхейма? Пули совпадают?

– Совпадают, они из того же пистолета, что и в случае с секретаршей – все пять.

– В него стреляли пять раз?

– Да, и с довольно близкого расстояния, так что одежда кое-где обгорела.

– Сегодня вечером в одном баре я видел его девушку – ту самую, рыжеволосую, – сообщил я. – Она говорит, что Нанхейма убили мы с вами, потому что он слишком много знал.

– Гм-м-м. А что это за бар? – спросил Гилд. – Вероятно, мне захочется с ней потолковать.

– "Пигирон Клаб" Стадси Берка, – сказал я и дал ему адрес. – Морелли тоже там ошивается. Он рассказал мне, что настоящее имя Джулии Вулф – Нэнси Кейн, и у нее есть дружок, Фэйс Пепплер, который в настоящее время сидит в Огайо.

По тону, которым Гилд произнес «да?», я понял, что он уже знает о Пепплере и о прошлом Джулии.

– А что еще вам удалось выяснить во время ваших прогулок?

– Один мой приятель – Ларри Краули, пресс-агент – видел вчера днем, как Йоргенсен выходил из ломбарда неподалеку от Сорок шестой улицы.