На грани серьёзного - Дарья Сойфер

Но не она ли зарекалась иметь что-то общее с Эриком? Не она ли плевалась от чудовищного дурновкусия на свадьбе двоюродной сестры? Там был полный набор: с тамадой, пьянкой и низкопробными тостами… Да боже упаси ее от такого кошмара. Тогда почему, когда Эрик перед родителями называл ее «милая» и «дорогая», каждый раз так щемило в груди? Она ведь не свихнулась, чтобы встать в длинную очередь его макаронин!

Странные все-таки создания – женщины. Кира не сомневалась: в каждом сбое ее безупречной логики виноваты проклятые эстрогены. Или чем там напичкала ее Тагировна. Иначе как здраво объяснить тот факт, что она, всю жизнь высмеивающая сам институт брака, вдруг тоскует о мнимой свадьбе? И с кем? С Эриком Саакяном? Нет, надо будет снизить дозу, как только разрешит врач.

На холодильнике уже давно висел календарь с красным кружком вокруг седьмого октября. Даты, когда она наконец сделает тест. Вот только что-то ей подсказывало: в этот день все не просто не решится, но еще и резко усложнится. И потому она заставляла себя не нервничать попусту. Хотя бы не нагнетать ситуацию раньше времени. Не видеть Эрика, не звонить ему. Не думать.

Однако первое, что она увидела в офисе, подойдя к новенькому рабочему месту – еще не кабинет, но уже угловая ячейка без соседей, – был букетик роз. Всего штучек семь, но таких крупных, с жирными стеблями и мясистыми багряными лепестками. Запах стоял сумасшедший, даже не надо было наклоняться к цветам.

– Колись, скорее, от кого! – затараторила Ольга, перегнувшись через перегородку.

– Уже?! Господи, хоть муха мимо тебя может пролететь незамеченной?

– Я ехала с курьером в лифте. Ну, открывай скорее! Что за поклонник? Антон? Как романтично… Мой с Восьмого марта цветов не покупал!

Кира покачала головой. Видимо, сохранить Эрика в тайне получится ненадолго. И это злило. Кто им всем разрешил совать нос в ее жизнь?! И Липкина-Прилипкина, и Эрик со своими широкими жестами… Какого черта?! Неужели она просто не может побыть одна и разобраться во всем?

Стиснув зубы, Скворцова взяла карточку.

Прости меня.

И никакой подписи. Ни буквы, ни намека, ни наглого беспардонного смайлика, который бы сразу выдал Саакяна. За что она должна его простить? Не успел сводить ее к родителям – и уже элегантный от ворот поворот? Или он планировал это с того самого дня, когда она отшила его в постели? Нянчил план мести: окутал флером романтики, поманил совместным воспитанием ребенка и тут же решил отбрить? И где-то сейчас инфернально похохатывает? Ну нет, Эрик, не видать тебе моих слез!

– Ольга, выйди.

– Что там?

– Выйди, я сказала! – Пожалуй, Кира рявкнула слишком громко, потому что Липкина, обиженно надувшись, ушла, а над перегородками офисных сот показались удивленные лица. – Работаем все.

Подальше от любопытных глаз Кира ушла в туалет, заперлась и яростно застучала по экрану смартфона. Уже через мгновение она увидела физиономию Эрика и услышала длинные гудки.

– Что-то случилось? – спросил он вместо приветствия.

– Давай без этого. По-твоему, это смешно?!

– Ты о чем?

– Вот только не надо! Я тебя прощать не собираюсь. Потому что чхать я хотела на тебя и твои дурацкие закидоны. И не смей мне больше попадаться на глаза!

Она бросила трубку и выскочила из туалета, шарахнув дверью так, что испуганный Локотков от неожиданности отлетел к другой стене коридора. Букет отправился в корзину для бумаг.

А Кира взялась за свой участок приложения и мурыжила его до самой последней минуты рабочего дня, пропустив даже обеденный перерыв.

Дождавшись, когда уйдут все и, главным образом Липкина, Кира взяла куртку, зонт и вытащила из ящика телефон. Несколько пропущенных вызовов. И все от Катюши. Внутри нехорошо екнуло. А если что-то случилось? А если Кате было некуда пойти? Ее обманули, ограбили или… Нет, только не это. Из-за какой-то обиды! Кира сглотнула, провела по волосам дрожащими пальцами. Перезвонила.

– Ты в порядке? – услышала она вопрос, который сама собиралась задать.

– Да. А ты?

– Со мной-то что может случиться, – протянула Катя, и воцарилась неловкая тишина. – Слушай, я это… Ты получила цветы?

– Какие? Подожди… Розы? Это от тебя, что ли?!

– Ну да. А разве тебе кто-то еще мог?… То есть… – Катюша замялась. – Я не это имела в виду, просто, насколько я помню, ты ни с кем не встречалась… Так ты простишь меня?

– Да. Да, конечно, – Кира потерла переносицу, с ужасом представляя, что подумал о ней Эрик. – Знаешь, можешь вернуться домой, если хочешь. Я погорячилась.

– Нет, ты была права. Мне лучше начинать самой, если я хочу стать такой, как ты. Я в общаге, у меня отличная соседка. Тут все чисто, ремонт был в прошлом году. Народ нормальный… В общем, не переживай. И маме я сказала, что сама во всем виновата. Просто не хочу, чтобы ты на меня обижалась. У меня правда ничего не было с Эриком.

– Меня это не касается.

– Можешь мне ничего не объяснять, но я же не слепая. Вы как два барана. Что он весь вечер только о тебе выспрашивал, что у тебя крышу снесло от ревности…

– У меня?! От ревности?! – поспешно возмутилась Кира.

– Ладно, молчу-молчу. А то ты еще года два будешь делать вид, что тебе на него наплевать. Линуксу привет передавай.

– Ты… Может, зайдешь как-нибудь?

– Обязательно, – Катя хмыкнула и отключилась.

Что вообще она имела в виду? Какая ревность? Да еще к Эрику? Минутку, он действительно выспрашивал про нее, Киру? Нет-нет, ее этим не проймешь. Она ведь не растеряла мозги, чтобы доверять этому мартовскому коту! И то, что родители Эрика вместе больше тридцати лет, еще ни о чем не говорит.

Кира сама себя не узнавала. Превратилась в какую-то чокнутую истеричку. Зачем было орать на Саакяна? Ссориться с Ольгой, с Катей? Едва в ее жизни забрезжило какое-то подобие собственной семьи, она лично разогнала всех, кто ее окружал. И она не винила их. Никто не обязан терпеть ее гнусный характер. Боялась только, что однажды ее ребенок придет и скажет: «Мам, я тебя, конечно, люблю. Но можно я лучше буду жить у папы?»

Все же лучше извиниться. Хотя бы по старой дружбе он должен ее простить. Если не принять с распростертыми объятиями, то поверить, что ей можно доверить новорожденного.

Вцепившись в руль и положив телефон на громкой связи подальше, чтобы не поддаться искушению и не сбросить звонок, Кира приготовилась просить прощения. И видит бог, это было нелегко. С детства извинения ей давались с трудом. То ли упрямство, то ли гордыня… Но она была готова лишние часы отстоять в углу, но не признать ошибку. Видимо, пришла пора повзрослеть. Однако Эрик не собирался облегчать ей задачу. Он звучал мрачно и приглушенно, как будто говорил сквозь слой ваты.

– Саакян, тут такое дело, – начала Кира и прочистила горло. – Я… Я днем цветы получила. Думала от тебя, а оказалось, что нет.