Валентин Катаев - Валентин Петрович Катаев

Тогда бы всякую мужскую беременность как рукой сняло.

1926

Дочь Миронова

Двадцать седьмого июня сего года на станции Сосыка Северо-Кавказской железной дороги в багажное отделение вошла неизвестная молодая женщина…

Начало шикарное. Интригующее.

Грациозно приблизившись к весовщику Рекову, прелестная незнакомка положила на стойку багаж и чарующим голосом сказала:

— Весовщик, примите багаж до Новороссийска.

— Еще рано, — грубо ответил весовщик Реков. — Потрудитесь, гражданка, обождать.

— Обождать? — шаловливо переспросила незнакомка.

— Обождать, — угрюмо подтвердил весовщик.

Тогда обаятельная незнакомка грациозно погрозила весовщику пальчиком и, смеясь, заметила:

— Вы нехороший человек, весовщик! Вы мне не нравитесь, весовщик. Я буду иметь о вас, весовщик, продолжительный разговор со своим папой. А мой папа, грубый весовщик, не кто иной, как УЦД Северо-Кавказской товарищ Миронов.

Весовщик Реков покрылся смертельной бледностью.

— В-ваш… дитство… не погубите! Жена, маленькие детки… Тяжелое детство и безрадостная юность… Сей минут… Пожалте ваши корзиночки-с… заставьте вечно бога молить…

— То-то! — сказала грудным контральто незнакомка и, благосклонно улыбнувшись весовщику Рекову, проследовала в кабинет ДСП.

— Здравствуйте, голубчик. Дайте мне, голубчик, листок чистой белой бумаги без линеек — мне надо написать заявление.

— Туг, гражданка, не писчебумажный магазин, — элегантно сострил ДСП, — чтобы снабжать пассажиров бумагой.

— Я не пассажирка, — вздув губки, сказала незнакомка, — я дочь Миронова, а вы невоспитанный молодой человек. Фи! Я буду иметь с папой продолжительный разговор.

ДСП покрылся смертельной бледностью, но быстро взял себя в руки и, на скорую руку извиняясь, пролепетал:

— Хи-с, хи-с!.. Помилос-с… Сию-с минутку-с… не извольте беспокоиться-с… не признал сразу-с…

— Ничего, ничего! — ласково сказала дочь Миронова. — Я не злопамятна. Старайтесь.

ДСП лихорадочно выдрал из первой попавшейся книги листок бумаги, стал на одно колено и галантно протянул дочери Миронова.

После этого дочь Миронова шумно удалилась в кабинет ДС, вскоре вышла оттуда с «самим» ДС и воздушной походкой направилась в упомянутое выше багажное отделение.

— Вот что, братец, — сказал грозный ДС весовщику. — Вот что, братец!.. Ты того! Знай, с кем дело имеешь!

С дочерью самого Миронова дело имеешь. Так чтоб у меня ее обе корзины были приняты в два счета.

— Не погубите! — бледно прошептал весовщик.

— Орудуй!

— Слушаюсь.

— Вот что, кассир, — сказал ДС, — тут вот товарищ дочь товарища Миронова хотят съездить в Новороссийск… Так ты тово… Два билетика не в очередь… Понимэ?

Кассир покрылся смертельной бледностью и спешно выдал два билета, хотя в поезде № 18 мест и не было.

Дальнейшие события описаны летописцем станции Сосыка приблизительно так.

По окончании этой операции дочь Миронова вышла на перрон в сопровождении ДС, у которого через руку было изящно переброшено воздушное ее пальто. Здесь их встретила жена ДС, и последняя была представлена дочери Миронова. Милостиво поговорив с женой ДС, дочь Миронова, по слухам, соблаговолила даже протянуть упомяну-той жене два пальца, после чего все изысканное общество в сопровождении местного светского льва, телеграфиста Свиридова, прогуливалось по перрону в ожидании поезда.

Ради столь приятной встречи было распито две бутылки легкого виноградного вина. К сожалению, летописец не упоминает, какой марки было вино.

В это время на перрон вбежал расстроенный весовщик Реков и со слезами негодования в голосе заявил, что багажный раздатчик не принимает багажа дочери Миронова.

ДС побежал сам к багажному вагону и стал приказывать взять багаж, но багажный раздатчик остался неумолимым и багаж без замков не принял, нахально при этом заявив:

— Хотя бы этот багаж был самого Рудзутака.

В результате поезд № 18 был передержан на 20 минут.

После чего, при восторженных криках провожавших, дочь Миронова благополучно отбыла со станции Сосыка, посылая осчастливленной администрации воздушные поцелуи, нежные улыбки и прочие знаки внимания.

На сем история дочери Миронова и кончается, причем летописец станции Сосыка в конце своей летописи меланхолично добавляет:

«Местный агент ГПУ сел вместе с дочерью Миронова в поезд № 18 и по дороге узнал, что она вовсе не дочь Миронова, а назвалась Мироновой лишь потому что ей нужно было ехать с этим поездом, а мест не было, и не знала, как быть, вот поэтому и назвалась дочерью Миронова, зная, что линейное начальство еще до сих пор не отвыкло лакейничать перед управленским начальством и их присными…»

Прибавлять к этому едва ли что-нибудь следует. Дело яснее ясного: не изжито еще на наших дорогах, к сожалению, лизоблюдство, лакейство, подхалимство!

И случай с «дочерью Миронова» — наглядный сему пример. О чем и сообщаем по линии.

1926

Гранит науки

И наступил жуткий день экзаменов…

Впрочем, не экзаменов (экзамены — это понятие старорежимное), а выпускных испытаний Минской профшколы путей сообщения.

За столом восседала грозная комиссия: начальник школы, заведующий учебной частью, преподаватели предметов и представители профсоюзной и комсомольской организаций.

— Ну-с, приступим, — сказал председатель комиссии и плотоядно улыбнулся. — Только, ребята, предупреждаю: не мямлить, не ковырять в носу, голову держать бодро, на вопросы отвечать быстро — сто слов в минуту, не меньше! Раз-раз — и готово! Чтоб без никакой волокиты. Быстрота и натиск! А не то срежу. Правильно?

— Правильно, — бледно улыбнулись учащиеся.

— То-то же! Итак, пожалуйте сюда, товарищ Икс.

— Подойдите-ка, молодой человек, поближе! Да что это вы так передвигаете ногами, точно они у вас весят по шести пудов каждая? Веселее! Раз-два — и готово. Я такой человек — я люблю, чтоб учащиеся выглядели орлами! Ну-с! Перечислите-ка нам, унылый молодой человек, виды блок-аппаратов. Только живо!

— Станционные блок-аппараты, товарищ председатель, подразделяются, так сказать, на следующие виды. Во-первых…

— Короче!

— Во-первых, двухочковые, во-вторых…

— Кор-роче! А не то срежу.

— В-во-в… во-вто-рых, четыре…

— Кор-р-роче!..

— Четырехоч…ч…чковые… В-третьих…

— Да что у вас, черт возьми, язык отсох? Говорить разучились? Срежу, ей-богу, срежу! Короче!

— В-третьих, так сказать, восьмиочковые…

— Нет! Нет! Восьмиочковых аппаратов не бывает. Садитесь на место!

— Тов…варищи! Честное слово, бывают.

— Не бывают! Садитесь.

— Бывают! Клянусь честью! Можете кого угодно спросить.

— Как? Что? Что вы этим хотите сказать? Вы этим хотите, может быть, сказать, милый молодой человек, что я лгу-с?

— Н-никак нет… Но…

— Никаких «но»! Садитесь! Ставлю вам литер В. Неудовлетворительно!

— Но…

— Молчать! Ступайте на место. Следующий!

— Нуте-с! Подойдите. Голову выше. Грудь вперед. Живот убрать. Отвечать быстро,