Академия Проклятых: Кровь отверженных - Александра Ермакова

— Как? — хрипло прозвучал мой голос. Я лежала на земле, упырь склонялся надо мной, вокруг толпились другие. Моё сердце чеканило ритм жизни, а в груди расползалось жжение.

— Почему не дёрнула кольцо? — был всё так же спокоен Шепс. — Умереть захотела?

— Не получалось, — вяло отозвалась, чувствуя дикую тяжесть и усталость.

— Чарльстон!.. — гневный тон ректора нарушил нашу странную, мило-волнительную сцену.

Меня доставили в лазарет, не переставая выговаривать за неподобающее поведение. Накачали чем-то, и я вырубилась.

Когда проснулась, мне было гораздо лучше. А что вызвало улыбку — рядом, на стуле, сидел Грознич. Он казался невероятно милым, и его внимание трогало до глубины души.

— Ты меня спас, — шепнула благодарно, чуть выше натянув одеяло.

— Везение, и это пугает, — так же тихо отозвался упырь.

— Почему? — озадачилась я.

— Я тебя больше не слышу, — хмуро взирал на меня Шепс. — Твои мысли, — пояснил терпеливо на мое озадаченное молчание.  — Не знаю, что случилось, но твой голос в моей голове, словно выключился. Хоп, и связь оборвалась.

— Может, ты долго меня не пил, — робко предположила, не от того, что желала быть едой, а потому что наша связь, как ни крути, была завязана на моей крови.

— Не знаю, но что-то изменилось, — едва заметно кивнул Грознич. 

Мы немного помолчали, и я первой нарушила тишину:

— Как другие? — решила сменить тему. — Как и я? Или лучше?

— Твой результат побить никому не удалось, — принял мою уловку Шепс, хмыкнул чуть заметно. — Так что ты единственная, кто почти земли достиг без парашюта. 

Теперь и я кисло усмехнулась:

— А как там Ярич?

— Удивительно, но с ним всё нормально. Даже больше — у него открылась сила, — подтвердил догадку Грознич. — И такая сила, что его тоже от нас отделили. Изучить, почему она раньше не проявлялась.

— Так разве испытание не на открытие затаившейся силы? — опять озадачилась я.

— Всё так, но не так, — терпеливо отозвался Шепс. — Сила двуликого со способностью растворяться в воздухе — редчайший дар. И стихийники подобной мощи раскрываются быстрее, как правило, в подростковом возрасте. На испытании в академии обычно проявляются силы скромного уровня. Так что Ярич — беспрецедентный случай, и требует тщательного изучения.

Я пожевала мысль, которую так и не сумела внятно озвучить.

Мы ещё немного поговорили о всяко-разном. Впервые я с ним общалась, не напрягаясь и не ожидая подвоха. Даже перестала бояться и воспринимать Грознича, как жуткого упыря, время от времени пьющего меня.

Теперь он казался обычным парнем, с которым мне, к удивлению, очень хорошо и спокойно… Его мягкий тон, тёплый взгляд, журчащий смех, расслабленная поза — подкупали. Шепс казался самым близким, родным и дорогим человеком. Его забота, волнение, переживание...

Я даже на время забылась…

На время!

Нашу идиллию нарушил главный лекарь академии, Венециан Кова, и, естественно, ректор Шайх с госпожой Вессой. Упырша вообще с ним часто рядом ходила. И следила за всем происходящим с не меньшим рвением — как-никак заместитель ректора.

— Вы у меня решили стать постоянным клиентом? — остановившись возле моей койки, прищурился лекарь, своеобразно пошутив.

— Почему нет? — пробурчала я. — Единственное место, где я себя чувствую в большей безопасности и под присмотром.

— Подлизываетесь?

— Нет! Но если академия — дом родной, пусть лазарет — будет моей милой сердцу комнатой.

Венециан Кова, вздёрнув бровь, покосился на ректора.

Шайх устало покачал головой:

— Юмор — хорошо, Елисия Чарльстон, но твоя регулярность попадания на больничную койку нас всех… — тяжко выдыхает ректор и сокрушённо качает головой.

— Меня не меньше, — досадливо буркнула я, точно послушная ученица сложив руки перед собой… на коленки.

— Грознич, ты мне нужен, — строгим взглядом Весс отправила прочь Шепса, и только он со мной попрощался, тоже была такова, на меня посмотрев едва ли.

— Давай-ка глянем, как ты, — Венециан ступил ещё ближе.

Осмотр, как и думала, подтвердил, что я жива-здорова, и что никакой силы проклятых у меня не открылось.

Шайх хмурил брови, жевал губу. Лекарь чесал затылок… в итоге меня просто отпустили, так и не найдя причины оставлять на больничной койке.

За ужином столовая гудела от болтовни адептов. Они точно рой пчёл.

Говорили о разном и все дружно: кто о прошедшем испытании, а нешуточные страсти продолжали кипеть, а кто-то о новой зверюшке Войра. 

Адепты делились впечатлениями, и на меня если и обращали внимание — то бегло, малозаинтересованно.

Мне это было на руку. Я спокойно поела, послушала последние новости-сплетни. А сплетни были уже размером со слона.

И потом увидела оборотня. 

Это было… как-то неожиданно и волнительно. В принципе, как всегда — уж не знаю, почему я на него так реагировала.

В этот раз он был не один... со своей дикаркой. Хотя девушка уже совершенно не походила на то дикое создание у дерева, каким её запомнила.

Чистая, причёсанная, не рычащая.

Красивая... 

Да какое там — она потрясающе красивая! Жгучая брюнетка, васильковые глаза, полные губы, длинные вьющиеся волосы. Высокая, стройная — топ-модель — не меньше!

Внутри похолодело, кусок хлеба застрял в глотке, когда я осознала, что они оба смотрели на меня.

Войр — тяжело, уничижающе.

Его пара — с нескрываемой ненавистью.

Нужно ли говорить, что я с кашлем кусочек выплюнула, посуду торопливо стала закидывать на поднос, желая быстрее уйти из столовой.

И бежала позорно прочь… с глаз долой. На них больше не смотрела. И молила, чтобы и они обо мне забыли!

Елисия

Из комнаты старалась выходить как можно реже — только по необходимости и тотчас бежала обратно. Почти неделю получалось оставаться тенью, если не считать того раза, когда Грознич меня выловил и заставил себя потерять. 

Спасибо, хоть не вгрызался зверем и не пил много. 

В этот раз ему хватило глотка, после которого Шепс задумчиво посмотрел на меня, ласково поцеловал, и прошептал:

— Я всё равно тебя больше не слышу, — с таинственной грустью. 

Ну и проснулась я уже у себя в комнате.

Как бы к нему не теплела, но ощущения проверила — не изменилось ли что-то… не показалось ли мне, что он позволил себе больше чем — выпить и поцеловать? Но, вроде я оставалась собой…