"Альфа" - смерть террору - Михаил Болтунов

А. ГАРДАПХАДЗЕ:

- Бортинженер Анзор Чедия повернулся к ним и спросил: «Что вы хотите?» Договорить ему не дали, прозвучало несколько выстрелов, он упал, завис в кресле.

Когда они ворвались, я правой рукой нащупал свой пистолет в кармане, но вынуть его не мог. Так и держал руку в кармане. У нас было три пистолета, у меня, у Габараева и у штурмана Гасояна. У каждого по обойме - 8 патронов.

Гасоян сидел внизу, при закрытых шторках, все слышал, но стрелять не мог. Перед ним был бортинженер. Когда Чедия упал, сектор обстрела открылся.

В. ГАСОЯН:

- Вижу, надо действовать. Спасти положение могу я один. Достал пистолет, взвел курок и выстрелил в преступника, который держал под прицелом командира. Террорист упал. Другой головой по сторонам вертит, кричит: «Кто стрелял? Откуда?», но пистолет у виска Габараева держит.

Я тогда и в него два раза выстрелил. Как потом оказалось, ранил. Он закричал и выскочил из кабины.

За это время командир успел выхватить свой пистолет.

А. ГАРДАПХАДЗЕ:

- Когда Табидзе упал, я развернулся в кресле и тоже начал стрелять. Ивериели выбежал за дверь и спрятался за холодильник. Началась перестрелка. Мы вдвоем с Гасояном стреляли, а у них, пожалуй, стволов пять было.

У нас патроны уже кончаются, и я думаю: «Надо закрыть дверь». Но как? В проходе лежит Шабартян, на нем Табидзе - то ли убитый, то ли раненый.

Говорю Гасояну: «Оттащи их от двери, я тебя прикрою». В это время Валя Крутикова очнулась, приподняла голову. Они ее тоже у дверей оглушили. Гасоян говорит ей: «Валя, помоги их оттащить».

Крутикова полулежа-полусидя вцепилась в Табидзе и оттащила его к кухне. Шабартян был еще жив, попытался сам заползти в кабину, Гасоян помог ему.

Я продолжал стрелять, чтобы прикрыть их, а Габараев вел самолет.

С. ГАБАРАЕВ:

- Во время перестрелки я управлял самолетом. Ахматгер крикнул мне: «Переходи на ручное управление, создавай перегрузки!» Я так и сделал: резко бросил машину по курсу и по высоте, чтобы сбить с ног преступников.

Над Гори командир израсходовал последний патрон. У Гасояна патроны кончились еще раньше. Он взял мой пистолет и опять вел огонь. Мне показалось, что стрельба продолжалась вечность, а прошло, наверное, не больше пяти минут.

Валя захлопнула двери кабины, а сама осталась в салоне с бандитами.

В. ГАСОЯН:

- Шабартян пришел в себя, кричит: «Володя, посмотри, у меня глаз вытек или нет?» Глянул на него и содрогнулся. Все лицо в крови, во лбу пулевое отверстие, в горле рана - из нее кровь так и хлещет. Я достал платок, прижал его к ране на горле. Платок сразу пропитался кровью. Тут опять началась стрельба. Бандиты стреляли в дверь, хотели сбить замок.

Что делалось в салоне, не знаю. Думали: раз так жестоко с экипажем обошлись - ни слова не говоря, застрелили Чедию и тяжело ранили Шабартяна, - то в салоне всех перестреляли.

Шабартян кричит: «Не могу, ребята, спасите! Не хочу умирать». Достал документы, деньги, командиру протягивает, просит: «Передай жене». Господи, о чем говорит! Чувствовал, что умирает.

Командир его успокаивал как мог: держись, мол, Завен, сейчас сядем, тебе окажут помощь.

А. ГАРДАПХАДЗЕ:

- Когда захлопнули дверь, я надел наушники, вышел на связь, передал, что на нас совершено бандитское нападение, убит бортинженер, ранен Шабартян. Потом включил сигнал бедствия.

Из Сухуми передали: «Садитесь к нам». Но я знал, в Сухуми взлетно-посадочная полоса на ремонте, и пошел в Тбилиси. Вскоре, смотрю, у нас на хвосте два военных истребителя, видимо, поднялись по нашему сигналу. Доложил обстановку в Тбилиси: «Встречайте, приготовьтесь».

При снижении над Рустави первая бортпроводница Ира Химич по внутренней связи пpoсит: «Командир, летите в Турцию, они взорвут самолет! Достали гранаты!» Я ей отвечаю: «Ирина, передай, что мы уже над Турцией. Садиться будем в Турции».

Было пасмурно, дождь, туман, да и вечер уже наступил, время около половины седьмого, думаю: «Грузия под нами или Турция сейчас не разберут».

В. ГАСОЯН:

- Я позже узнал, что они в салоне творили. Как только мы взлетели, стали ходить туда-сюда, курить, пить шампанское. Наш штурман Плотко сделал им замечание. Они его запомнили, а когда напали на бортпроводниц, подошли к нему. Один несколько раз выстрелил в спину, другой в грудь. Плотко пытался закрыться рукой, у него потом из предплечья несколько пуль извлекли.

Убили двух пассажиров - Соломония и Абовяна, над бортпроводницами, как звери, измывались. Когда Валю Крутикову мертвую нашли, то волосы на голове повыдергивали. Вся в крови, без волос лежала. А Ире Химич голову рукояткой пистолета пробили. Вот такие «борцы за свободу».

Когда мы уже садились, слышали крики бортпроводниц - бандиты издевались над ними.

Л. ГАРДАПХАДЗЕ:

- Сели. Нас поставили в самый конец зоны аэропорта, рядом со стоянкой военно-транспортных самолетов. Вижу: с двух сторон самолета солдаты с автоматами. Угонщики заставили открыть аварийный люк, а рядом с люком сидел пассажир - молодой солдат. Он выпрыгнул в люк на крыло, с крыла на землю. По нему из салона стреляли, и оцепление открыло огонь, думая, что террорист убегает. Очередями и по самолету прошлись. Габараева в ногу ранили. Я подключил аккумуляторы, кричу по радио: «Уберите этих дураков!» А тут и связь пропала: при стрельбе повредили радиостанцию.

У Гасояна в штурманской кабине - убитый Чедия и раненый Шабартян. Я приказал Гасояну покинуть самолет. Он вылез через форточку. Поворачиваюсь к Габараеву - он к ноге склонился: «Командир, я ранен». - «Давай, Станислав, вылезай», - говорю. Тот тоже вылез.

В кабине остались я и Шабартян. У него лицо все в крови, глаз вытек, кричит, просит: «Не могу, страшная боль, дайте лекарство». И двигаться уже не мог.

Что творилось в салоне, не видел. Только через форточку слышал: они одного пассажира вытолкнули к двери: «Говори наши требования». Парень вырвался, выпрыгнул, ногу сломал.

Тогда у женщины взяли ребенка, толкнули ее к двери: «Говори наши требования. Если выпрыгнешь, убьем ребенка». Она кричит: «Заправьте самолет, отпустите их в Турцию, а то они убьют всех пассажиров и взорвут самолет».

Заместитель начальника Управления гражданской авиации Грузии Кадзаная подошел к двери, стал вести переговоры, а я в форточку крикнул женщине: «Скажите им, что мы заправимся и полетим в Турцию». Я уже видел, сзади к нам подходил автозаправщик. Понял, решили слить топливо.

18 ноября 1983 года Москва. Расположение группы «А»

Виталий ДЕМИДКИН, сотрудник группы «А»:

- Было около 18 часов, в тире шло занятие по стрельбе. Начальник группы Геннадий Николаевичи Зайцев зашел в тир, но тут же за ним прибежал дежурный. Он что-то доложил Зайцеву, тот поднялся в свой кабинет, и вскоре прозвучал сигнал боевой тревоги.