Солдат, который вернулся - Александр Тамоников

— Ты не готова возместить мне расходы?

— Ну вот, а я уже губы раскатала, подумала, повелся кавалер.

— Не повелся.

Людмила порылась в сумочке, достала из кошелька четыре тысячи.

— На, кавалер, за проезд и за вино.

— Сдачу, как приедем, отдам.

— Засунь ее себе…

Николаев посмотрел на проститутку. В его взгляде было что-то такое, что заставило женщину оборвать фразу.

Недалеко от станции метро «ВДНХ» Людмила сказала:

— За светофором направо.

— А дальше?

— Метров сто прямо. За автобусной остановкой тормознешь.

— Хорошо.

Через пару минут он остановил автомобиль в указанном месте.

Женщина повернулась к нему:

— Может, все-таки натурой, а, красавчик? Не в машине, ко мне зайдем, тут недалеко, второй дом. Квартира двухкомнатная со всеми удобствами. Посидим, выпьем, освежимся душем, а потом я устрою тебе такое, чего еще ни одна женщина не делала.

— Обойдемся без натуры. Иди выспись. Ночью опять на трудовую вахту?

— А вот это тебя не касается. Хотя, если хочешь заработать, в девять вечера подкатывай сюда же. Только позвони, как подъедешь. Вот телефон. — Она бросила в бардачок визитку какого-то салона. — Пока, Рома!

— Вечером не приеду. Не жди, вызывай другого.

— Дело твое. Знаешь, я поняла, почему ты так холоден.

— Почему?

Людмила вышла из машины и шепнула:

— Потому что ты импотент, Рома.

Она хлопнула дверкой и быстро, виляя крупной выпуклой задницей, пошла ко второму дому от дороги.

— Дура! — сказал Николаев, потом достал телефон, набрал нужный номер. — Командир, здесь Бурят!

— Рад слышать.

— Прими доклад о произошедшем в кафе.

— Мне уже обо всем доложили.

— Это тот, что был одет как работяга?

— Да. Не слишком ли жестко ты отработал Кривова с компанией?

— Действовал в щадящем режиме.

— Для них и этого оказалось много!

— Но играться с ними я тоже не мог.

— Это понятно. Ладно, будем считать, что все прошло нормально. Ты сейчас где?

— В районе ВДНХ.

— Клиент?

— Проститутка, работающая у вокзалов.

— Проститутка — это хорошо.

Николаев удивился и уточнил:

— В каком смысле, командир?

— Ты забыл, что новый наркотик и шлюхи каким-то образом связаны между собой?

— Вот ты о чем.

— А ты о чем подумал?

— О другом.

— У тебя женщина дома. Мне докладывают, что сейчас водители активно обсуждают твое столкновение с Ильиным и его подельниками. Большинство, кстати, на твоей стороне. Смотри, ты в лидеры выйдешь.

— Боюсь, драка в кафе ни на йоту не приблизила меня к Фролу.

— Но уж точно приблизила к Графу, а тот человек Фрола. Так что уже сегодня господин Фроленко будет знать о тебе. Это, Бурят, результат. Подбираться к Фролу следует не торопясь, не давая повода заподозрить твое любопытство к его персоне. Это он должен заинтересоваться тобой. Первые шаги сделали. Посмотрим, что будет дальше.

— Ты говоришь, что торопиться не надо, а еще недавно ставил задачу как можно быстрее внедриться в окружение Фрола.

— Быстро не значит торопливо. Я понял тебя, молодец, до связи.

— До связи, командир. — Николаев развернул машину и повел ее обратно к вокзалам.

На площадь он заехал в 16 часов с минутами, не успел выйти из автомобиля, как к нему подошел Станислав Воробьев:

— Спецназ, тебя хочет видеть Граф!

— Хочет, значит, увидит. Он у себя?

— Да. Я провожу.

Николаев и Воробьев прошли в кафе Графа. Там, как всегда, не было посторонних клиентов, только сам Быстров, пара охранников и бармен.

Граф увидел их и приказал Воробьеву:

— Свободен! — Он перевел взгляд на Николаева — А ты проходи, присаживайся.

Прапорщик устроился напротив Быстрова.

— Слушаю вас, Сергей Владимирович.

— Что за бойню ты устроил в «Согдиане», Рома?

— Вот вы о чем! Помнится, при первой нашей встрече я услышал, что дела шоферские вас не касаются.

Быстров посмотрел на Николаева.

— Я, кажется, задал вопрос, Роман Сергеевич. На них всегда отвечают. Я к этому привык. Так что изволь объясниться.

— Да вам уже и без меня все в подробностях доложили.

— Рома!..

— Хорошо. Палыч решил наказать меня за то, что я работаю не по правилам, установленным им. Замечу, что никаких законов просто нет. Есть, точнее был, беспредел Ильина и приближенных к нему лиц. Сначала мы поговорили. Он предупредил меня, я — его. Ничего бы не было, однако Палыч принял решение наказать меня. Вот так все и вышло.

Граф откинулся на спинку кресла.

— А скажи, Рома, где это ты так научился драться?

— Вам же известно, что я служил в элитном спецназе ВДВ. А там подготовка серьезная, да и повоевать пришлось немало. Как ликвидатору мне приходилось снимать таких рексов, которым Палыч, Шрам, Степан и Серый, вместе взятые, в подметки не годятся. В кафе я работал в щадящем режиме, иначе оттуда вынесли бы четыре трупа.

— Крутой!.. — проговорил Граф. — Что ж, браво! Мне действительно рассказали, как ты играючи разделался с крепкими ребятами. А почему, Рома, ты не сообщил о произошедшем нашему товарищу майору Шарнину?

— Зачем отвлекать человека от службы по пустякам?

— То, что ты сделал с Палычем и компанией, пустяки?

— Конечно. Неделю-другую отойдут в больнице и снова будут как новенькие.

— Нет, — проговорил Быстров. — У Кривова закрытая черепно-мозговая травма. У Серого сломана челюсть. Пальцы не в счет, это действительно мелочь.

— Вероятно, Шрам получил травму, ударившись головой о столик. В этом моей вины нет, как и в том, что у Серого оказалась слабая челюсть. Да и вообще потасовку начал не я, а Палыч. За свои поступки приходится отвечать. Не мог же я допустить, чтобы четверо козлов изуродовали меня!

— Но ты понимаешь, что теперь полиция вынуждена будет завести на тебя уголовное дело?

Николаев спокойно пожал плечами и заявил:

— Пусть заводит. Я защищался, и следствию придется признать это.

— А нам нужен шум?