Философия без дураков. Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться? - Александр Силаев

Можно турнир превратить в тренинг. Повторяй мои мысли, пока не станет похоже, хорошо? Если находишь их глупыми, тебе же лучше – проще усвоить материал. Я займусь тем же. И будем мучиться, пока не получится.

Наверное, любой имеет право настаивать, чтобы его оппонент прошел через это веселое (а кому-то ножом по сердцу!) испытание.

Только когда я знаю, что Вася имеет в виду, я имею право отнимать его время, что-то ему «доказывая».

Иначе я говорю не с ним, а с призраком в своей голове. И этот мой аутизм – мое личное дело, Вася здесь ни при чем и имеет полное право послать собеседника, для которого он не более чем подручный предмет самоудовлетворения психики. Простите за грубый пример, но мастурбация на цветную картинку имеет большее отношение к сексу, чем такие споры к выяснению чего бы то ни было. И если вы замечаете, что собеседник использует вас как такую картинку (а так обычно и бывает!), можете отнестись к нему соответственно. Как минимум он вас не сильно уважает, так ведь?

Как выяснить, кто вы ему – реальный человек или редукция к подходящей картинке? И кто он для вас? Про это как раз предложенный тест.

Допускаю, что у многих при прохождении этого испытания заклинит психику: «Не могу я своим ртом говорить такую гадость». При этом даже непонятно, что он имеет в виду под гадостью – он ведь ее так и не озвучил. Может быть, вся гадость только в его кошмарах.

Вероятно, так будут вести себя религиозные и политические фанатики. Вообще, хороший тест на фанатика. Если человек в это плохо играет – ну плохо и плохо, мало ли? Возможно, плохо знает людей, мало читал, невнимателен к собеседнику. Для начала стоит обратить внимание на происходящее, для долговременного прогресса – еще немного пожить. А вот если ранит мысль о такой процедуре, то это, возможно, очень грустный симптом.

Тот же фокус не обязательно проделывать с живыми людьми напротив. Удаленные оппоненты тоже нуждаются в уважении. Скажем больше – мертвых это тоже касается. Попытайтесь мысленно рассказать за них, что они действительно имели в виду, особенно если вам это не нравится.

К сожалению, мертвые вас не осудят, не восстанут из могил, чтобы, подобно Станиславскому, сказать свое «не верю». Но надо стараться так, как будто они восстанут.

И вот еще: не подыгрывайте себе. Допустим, вы представляете себе лагерь, с которым спорите. Там разные люди и разные аргументы. Более всего раздражают самые глупые люди и аргументы, но это как раз можно игнорировать. Выбирайте сильнейших представителей, сильнейшие тезисы – и выясняйте отношения с ними.

И еще правило: если все участники этичны, описание не должно меняться от перемены мест участников.

Можно спросить, участники чего? Да чего угодно. Например, любого конфликта. Люди склонны (и очень хорошо, что склонны) описывать такие ситуации не только в терминах факторов и ресурсов, но и некой морали. Например, кто-то на кого-то напал. Нам мало знать, каково соотношение сил, причины, планы сторон. Обычно мы спрашиваем, кто прав, где справедливость. Она редко за кем-то на 100 %, но и 50 % на 50 % не самый частый случай.

Люди стремятся описывать в терминах справедливости, но коррумпируют сами себя, когда до нее доходит. Увы, это легко. Если бойцов десять, сложно сделать вид, что их сто. Если кто-то нарушает правила, легко найти видимость аргумента, почему это не так. И понятно, кому и почему будет подыгрывать средняя психика, раздавая моральные оценки.

Упражнение в том, чтобы сыграть за все стороны. Представьте зеркальную историю, где роли поменялись, и выскажитесь. И вообразите еще пару похожих историй. Давайте, это не трудно. Крутить-вертеть надо до тех пор, пока потерпевшие, герои, негодяи (или в каких словах вы это описывали?) не встанут в описании жестко. Надо согласиться, что если вы сами в позиции Икс, то в ней вы будете негодяем, а в позиции Игрек противник станет героем. Тогда можно сказать «уф!», и считать, что обсуждали этику, а не способ самоудовлетворения.

Сначала было желание привести какой-нибудь актуальный политический пример, а потом решилось – ну его. Давайте лучше о вечном. Допустим, сына побили в школе. Не очень понятно, кто первый начал. Папа приходит в школу и требует, чтобы «к хулигану приняли меры». Прав ли папа с этической колокольни? А черт его знает. Пока информации мало, желательна другая ситуация. Чтобы кого-то побил его сын. И если папа согласен, что сын теперь хулиган, и надо принять меры, то в первом случае он этичен.

А если в случае № 2 папа гордится сыном, что он «растет настоящим мужиком»? Тогда в первой ситуации надо обойтись без претензий, потому что мужиком там растет еще кто-то другой, и все. В одном случае будет этика древнего грека или римлянина, во втором случае – современного политкорректного американца. Выбирайте по вкусу, но этика будет и там, и там. Отсутствие этики, если в первом случае «принять меры», а во втором «растет мужиком». Про сына здесь сказать ничего нельзя, но папа очевидная сволочь.

А касательно политики – там все так же.

Такие ситуации легко моделируются. При желании это тоже хороший тест. И в это тоже можно поиграть.

Джойса не касается. – Самая надежная деталь. – Умнить это глупо. – Джентльмены верят на слово. – Дедушка, я и Гегель. – Дохлая кошка не пригодится. – Люди понедельника.

При прочих равных чем проще, тем лучше.

Этому правилу подвержено куда большее, чем исключениям из него. Если что-то можно сделать разными способами, лучше сделать проще.

Возможно, будет не так эффектно. Но эффективность важнее, чем эффектность. Исключение из правила, если именно усложненная эффектность выступает как критерий эффективности… Возьмите, например, модернистскую прозу. Что-нибудь классическое, подойдет «Улисс» Джойса. Этот роман намеренно усложнен, его эффекты – сознательны. Смотрите, можно вот так, можно эдак, а еще такой прием, и такой. Максимально возможная сложность там выступает как параметр оптимизации текста. Такая вот номинация. Все, кому интересно, понимают, что их ждет, и идут туда за этим. Поэтому «Улисс» замечателен. Как специальная вещь, занимающая специально отведенное место. Но в нашей речи, например, мы не сможем общаться в манере «Улисса». Параметры оптимизации там обычно обратные: чем проще, тем лучше. Будет быстрее, экономнее, с меньшей вероятностью, что вас не поймут. И по умолчанию скорее так, чем не так.

Поэтому не умножайте сущности без нужды. Все, что можно зарезать бритвой Оккама без ущерба для дела, должно быть зарезано. На то и бритва. Проектируя что-либо, по возможности лучше минимизировать число элементов. Будь то здание, транспортное средство, оружие.

Одно из преимуществ простоты: так надежнее. Бойся лишних элементов.

Самая надежная деталь в механизме – та, которой в ней нет. К теориям тоже относится.

Допустим, есть две теории и обе примерно одинаково хороши. Хороши здесь означает, что они дают инструменты, позволяющие что-то предсказать в реальности и ее изменить по своему намерению. Но сами инструменты различны. Либо одна страничка и пара формул, либо пухлая папка с кучей оговорок, специальных случаев, громоздким аппаратом. Разумно выбирать одну страничку. С папкой больше возни, но это полбеды. Папка несет в себе больше риска. Там содержится больше утверждений о мире, а каждое из них – риск, то место, где может сломаться. Если нужно что-то разрезать, выберут простые ножницы – а не резательный прибор из 35 элементов, питаемый из розетки и с инструкцией по эксплуатации. Так и здесь.