Слепой рассвет - Кристина Майер

— Но не так счастлива, как я, когда ты рядом. Мы больше никогда не расстанемся, — это было больше, чем признание в любви. Это обещание, от которого хотелось жить. Бороться. Я поправлюсь, и мы будем вместе. Всегда…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

— Вы готовы? — войдя в палату, спросил хирург Полину. Всегда сдержанный не показывающий лишний раз эмоций, сейчас он улыбался. Наверное, чтобы подбодрить испуганную пациентку.

Как бы мне хотелось войти с ней в операционную. Отвлекать и успокаивать. Держать за руку хотя бы до того момента, пока не подействует наркоз. Но врачи сказали «нельзя» и на мои уговоры не поддавались. Я видел страх в глазах Полины, чувствовал, что она еле сдерживает слезы. Поля держалась все время, пока мы говорили с родными. Настоящим бойцом показала себя Галина Владимировна, улыбалась и подбадривала дочь, но я уверен, что рыдала всю ночь и сейчас места себе не находит. Она мне звонила мне каждый день, узнавала подробности, которые Полине мы не сообщали.

— Не забывай, что я стою за дверью, — нежно произнес глядя своей любой женщине в глаза. — Ты не одна, Поля. Я тебя жду, — не стесняясь врача, прижал к себе и поцеловал. Эти дни нас сблизили сильнее, чем месяцы, когда мы тайно встречались. Я не мыслил своей жизни без этой женщины, поэтому готов пойти на все лишь бы она всегда была рядом.

Операция это первая ступень к выздоровлению. Нам придется пройти долгий этап реабилитации. Перелеты запрещены на три месяца, но все это время уйдет на то, чтобы Поля полностью поправилась. О другом исходе думать даже не хотелось.

— Герман, пообещай, если…

— Никаких если, — приложил палец к ее губам. — Все будет хорошо, — строго произнес. Переживал, не меньше Полины, но гнал от себя плохие мысли. — Я люблю тебя, моя хорошая. Ты у меня очень сильная, мы со всем справимся.

Утер слезу катившуюся по ее щеке. Врач нетерпеливо посматривал на нас, но я не спешил. Поля должна успокоиться. У меня в кармане лежало кольцо, хотел сделать предложение, но не решился. Не в такой момент. Она может не согласиться, еще и расстроится.

— Любишь? — тихо переспросила Поля.

— Так сильно, что словами не передать. — иногда становится страшно, что без нее я не смогу. Сломаюсь. — Никогда в этом не сомневайся. И помни, что я всегда буду рядом, ты еще устанешь от меня.

— Не устану, — ее теплая улыбка согрела сердце. Мои слова будто вселили надежду. Я мысленно отпустил себе затрещину, нужно было говорить Полине их каждый день, раз для нее это так много значит.

— Я исправлюсь, Поль. Ты только скорей возвращайся, буду тебе каждый день клясться в любви. — я не стеснялся говорить ей нежности, даже если бы врач нас понимал, я бы все равно их произносил.

— Не надо каждый день. Лучше каждую ночь, — шепнула она негромко, будто доктор мог нас понять. Шутит, это хорошо.

— Полина, нам нужно идти, — вмешался хирург, который уже минут десять нас ждал.

Я проводил Полю до операционной…

Часы ожидания сводили с ума. Я знал диагноз, знал последствия, которые могут быть. Всего этого Поле мы не рассказывали, а то она могла отказаться от хирургического вмешательства. Операции на голове опасны именно осложнениями. Сейчас нужно сделать все, чтобы не допустить ухудшения ее состояния.

Несколько раз звонил мой телефон. Я понимал, что все волнуются, но говорить ни с кем не хотелось. Мне нечего было им сказать. Нервы и без того на пределе. Пытаюсь не думать о последствиях, но нехорошие мысли лезут в голову, чем дольше ты ждешь. Никогда не думал, что страх может так вгрызаться в душу.

Я готов отдать все свое состояние лишь бы она поправилась и жила. Метался по коридору и молился. Только бы все закончилось без последствий и осложнений! Сколько еще испытаний Полине придется пройти…

Девочка моя…

Любимая…

Борись!

Дверь открылась, ко мне вышел хирург. Собранный, серьезный, будто не простоял за операционным столом несколько часов.

— Мы закончили, — произнес он на английском. — Вам к ней пока нельзя. Но вы не переживайте, Полина будет круглосуточно находиться под наблюдением наших лучших специалистов. Мы сделаем все, чтобы не допустить осложнений. — нам пришлось подписать кучу документов. В случае любого неблагоприятного исхода врачи не виноваты, обезопасили себя со всех сторон. Но я так тщательно отбирал команду хирургов, будто под микроскопом рассматривал их все это время, поэтому сомнений в их компетенции и профессионализме у меня не было. — Вы можете поехать в гостиницу, отдохнуть. Мы позвоним.

Чужая страна, чужие правила. А как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. В России я бы мог остаться в ее палате и ждать, когда Полина придет в себя…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Врачи убеждали, что состояние Полины не вызывает опасений, но продолжали давать препараты для снятия головной боли. Без них она не могла обходиться. Пройдет немало времени, прежде чем Полина перестанет ощущать боль. Никаких переживаний. Это может усугубить головные боли и вызвать негативные последствия. Хватит того, что у Поли была истерика, когда она пришла в себя и поняла, что не видит. Врачам пришлось делать ей успокоительный укол. Полине и сейчас продолжали давать успокоительные препараты.

Поле придется заново учиться говорить и ходить. Ее разум не был поврежден. Я боялся именно этого и, слава богу, все обошлось. Со всем остальным можно справиться. К концу реабилитационного периода Поля будет ходить и говорить, как раньше. Сейчас ее речь вполне уже можно было разобрать. Конечно, потребуется время, чтобы она могла вести полноценный образ жизни. Многое для нее останется под запретом еще на несколько лет, но если болезнь о себе не напомнит, а я в это верю всей душой, то года через три Полина будет абсолютно здоровым человеком. Врачи и хирурги настроены оптимистично, рецидив не должен случиться. Прогнозов относительно зрения они не дают, оно может вернуться, но не стоит исключать, что Поля может навсегда остаться незрячей.