Путинские качели - Алексей Пушков

В конце концов, давайте взглянем на эти институты: все они были установлены посАе Второй мировой войны. В Совет Безопасности входят 5 стран, победивших в войне, окончившейся 62 года назад — неужели это до сих пор актуально. Так почему бы нам не собраться еще раз и не утвердить новые институты власти, которые бы отвечали современному устройству мира?

Но пока новая система всемирных институтов не создана, будет действовать старая. Джордж Сорос прав: позади целая эра, но переход к новой будет непростым и противоречивым. Америка легко не сдастся. Китай легко ее не опередит. Мы еще долго будем жить в парадоксальном сочетании старого и нового миров.

«Я скажу ему, что холодная война закончилась», — с этими словами президент США Джордж Буш отправился на свою последнюю встречу с Владимиром Путиным в Сочи. И видимо, попытался заверить Путина, что США ничем России не угрожают. Но Буш не ответил на простой вопрос — если холодная война действительно окончилась, то зачем он так упорно затягивает Украину в НАТО? И не наступает ли новое противостояние по линии Россия — Запад?

На мой взгляд — наступает, если уже не наступило. Да, в Бухаресте в отличие от Мюнхена Путин больше говорил о сотрудничестве. Да, он вместе с Бушем наслаждались закатом над Черным морем. Да, президенты договорились искать компромиссы. Однако — это во многом внешняя канва событий. А вот — внутренняя.

1). «Запад не может по-прежнему утверждать, что «холодная война» закончена, и России не нужно бояться продолжения расширения НАТО, — пишет в газете «Либерасьон» известный французский политолог и журналист Бернар Гетта. — Мы прекрасно себе представляем, как отреагировали бы США на планы присоединения Мексики и Канады к системе безопасности, возглавляемой Москвой».

Гетта прав. Речь идет не о личных пристрастиях Путина и Буша или Медведева и Обамы. Здесь — принципиальное столкновение американских и российских интересов, симпатии и антипатии президентов над ними не властны. Ни один президент России, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не согласится с вступлением Украины в НАТО. Ведь это означает не только визовый режим и массу препон для общения наших народов. Это означает — американская база в Севастополе вместо нашей. Это означает — продолжение линии на искоренение русского языка на востоке и юге страны. Это означает — возможность использования территории братской страны под американские военные базы. Кто-то скажет — преувеличение.

Вспомните— 11 лет тому назад, когда решался вопрос о вступлении в НАТО Чехии и Польши, нам тоже говорили: вам это ничем не угрожает. А теперь и в Чехии, и в Польше устанавливаются американские базы, которые могут быть использованы против нас. Так почему то же самое не произойдет с Украиной?

«В Европе назревает кризис, вполне предотвратимый, но серьезный. Настоящий кризис — политический и даже не исключено, что военный», — пишет Бернар Гетта.

«Ведь Россия имеет рычаги воздействия на ситуацию: и в составе Украины, и в составе Грузии есть территории, которые совершенно не желают идти в НАТО. И это может привести к самым драматическим последствиям».

«Исторически Крым — российский. Экономически — тоже, и если бы ему довелось самому решать свою судьбу, его выбор уже давно был бы сделан», — пишет французский журналист.

С этим трудно не согласиться. На самом деле, Путин уже дал косвенный ответ на принципиальное согласие НАТО ввести в свой состав Грузию.

«Перед лицом возможного расширения НАТО до ее границ Россия превращает свое неофициальное покровительство Абхазии и Южной Осетии в официальное сотрудничество, давая понять, что она далеко не беспомощна как на своем западном, так и на южном фланге», — пишет Бернар Гетта.

«Тем самым запущена цепная реакция острого кризиса между Россией и Западом». Но так ли это? Кто-то точно отметил: за последние 15 лет Россия ни разу не шла на конфронтацию с Западом, это Запад раз за разом шел на конфронтацию с Россией. Не получается ли так же и на сей раз?

«Кремль чувствует себя еще увереннее после того, как западные страны подарили ему прецедент с присвоением Косово статуса независимости, — продолжает Бернар Гетта. — Если они могли пренебречь международным правом, одобрив это одностороннее изменение границ Сербии, то почему бы России не сделать то же самое? Почему бы России в свою очередь не сослаться на право самоопределения регионов, с такой же устоявшейся идентичностью, как Косово?»

Отметим с нашей стороны: Европа здесь во многом остается заложницей американской политики. В Бухаресте Германия и Франция удержали НАТО от немедленного и острого обострения отношения с Москвой. Но как долго выдержат они перед лицом давления из Вашингтона?

«Адская машина запущена. Она несет в своей утробе европейские конфликты, и, в первую очередь, полномасштабное политическое столкновение между Россией и НАТО», — мрачно предрекает французский политолог.

Рационально мыслящие европейцы понимают: в интересах Европы — не обострять отношения с Москвой, а найти другой путь. Гетта предлагает Западу и России договориться и предоставить Украине и Грузии нейтральный статус. По его убеждению, Кремлю другого и не нужно.

Кремлю — действительно не нужно. Нас вполне бы устроила нейтральная и дружественная Украина, без наших — но и без американских военных баз. Но американскому Белому дому нужно другое. И не похоже, что политика Вашингтона серьезно изменится в этом вопросе, кто бы ни победил на выборах.

От имени разумной и умной Европы Гетта призывает Париж и Берлин выступить с инициативой о нейтралитете Грузии и Украины. Именно это, пишет он, отвечает интересам европейцев. Но решаться ли на это Меркель и Саркози? Или же в очередной раз США удастся убедить Европу, что их имперские интересы тождественны европейским?

26. 04. 2008

Популярность Обамы обнадеживает внешний мир: может быть, при Обаме произойдут сдвиги к лучшему. И Америка наконец-то признает: господствовать в современном сверхсложном мире даже ей не по зубам. Но не исключено, и даже более чем вероятно, что и при Обаме мы столкнемся со старыми американскими инстинктами. Сегодня их носителями выглядят в основном Джон Маккейн и, конечно же, Сара Пейлин. Именно она нагляднее всего воплощает в себе главную идею американского и массового, и политического сознания — идею американской исключительности. Она состоит в том, что Америка — лучше всех, свободней всех, богаче всех и сильнее всех. А значит — ей и позволено намного больше, чем другим. Собственно, другим вообще позволено лишь то, на что дает добро Америка.

Впрочем, послушайте саму напарницу Маккейна. «Мы исключительный народ. Америка — исключительная страна», — обращается она к публике на одном из республиканских ралли. И если кто ее еще не понял, добавляет под крики и рукоплескания аудитории: «Вы все — исключительные американцы». Однако если кто думает, что это всего лишь примитивные лозунги от губернатора Аляски, то это глубокое заблуждение. Просто Сара Пейлин в силу простоты душевной выдает прямым текстом то, что другие американские политики говорить остерегаются. Но думают они точно так же. Так думал элитный Джордж Буш-старший, когда говорил о новом мировом порядке, который установит Америка. Так думал ловкий демократ из Арканзаса Билл Клинтон, когда бомбил Белград. Так думал и недалекий Джордж Буш-младший, когда отдал приказ об оккупации Ирака. Америка на все имеет право, поскольку это исключительная страна с исключительными правами.