Расул Гамзатов - Шапи Магомедович Казиев

Печалился не только Гамзатов, всенародную скорбь облекали в стихи именитые поэты. Главный редактор журнала «Советский Союз» Николай Грибачев написал:

Если б нам несчастье переспорить,

В грудь его свои сердца вложить —

Десять тысяч лет он мог бы строить,

При потомках в коммунизме жить...

Трудно нам без Сталина на свете,

Но великий гений не угас —

Сталин вновь из вечного бессмертья

Учит нас и исправляет нас...

Не остался в стороне и Александр Твардовский:

Родная партия! Ряды свои сплотив,

Мы над Вождём склоняем наше знамя.

И говорим: «Великий Сталин — с нами!»

И говорим: «Великий Сталин — жив!»

Мрачная неопределённость тянулась ещё долго, пока в Кремле шла тайная борьба за пост руководителя страны. Но вестники грядущих перемен, перемен исторического масштаба, уже меняли жизнь страны.

В конце марта была объявлена амнистия, и больше миллиона выживших в лагерях и ссылках были освобождены. Затем были снижены цены и закрыто «дело врачей-отравителей», которых ещё недавно обвиняли в заговоре и убийствах руководителей государства.

26 июня — очередное потрясение — арест министра внутренних дел СССР Лаврентия Берии. За ним последовали его приближённые и много других государственных деятелей. Дело кончилось расстрелом, в том числе и Мир Джафара Багирова, которому очень не нравился имам Шамиль.

Едва оправившись от всех этих событий, страна вспыхнула ликованием по поводу испытания советской водородной бомбы. Тогда все были уверены, что холодная война стране больше не страшна. И на этой радостной волне население узнало имя нового вождя. Первым секретарём ЦК КПСС был избран Никита Хрущёв.

Уинстон Черчилль, начавший холодную войну, напомнил о себе вновь. Но это больше касалось писателей, которые с удивлением, а многие с негодованием, узнали, что премьер-министру Великобритании присуждена Нобелевская премия по литературе «За высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство, с помощью которого отстаивались высшие человеческие ценности».

Тень Сталина всё ещё витала над страной, но становилось очевидным, что страна переходит «на другие рельсы».

В это межвременье продолжали выходить новые книги Гамзатова, а Наталья Капиева издала книгу «Творческий путь Гамзата Цадаса».

В поэме «Разговор с отцом» обращался к нему и Расул Гамзатов, которого продолжали мучить сомнения, неуверенность в правильности выбранного пути, непонимание происходящего вокруг:

Растил меня, путь мне указывал верный,

Учил не робеть и преград не бояться.

В поэзию ввёл... Помоги и теперь мне...

Так трудно во всём одному разобраться!..

И отец ему отвечал:

Дешёвую славу купить не пытайся,

Как жалкий хвастун, что стрелять не умеет,

А купит на рынке лису или зайца

И их за охотничьи выдаст трофеи.

Не уподобляйся бездушным поэтам,

Их книгами топят зимою печурку,

А летом — ты сам, видно, знаешь об этом —

Их книги идут чабанам на раскурку.

Пускай пробивается правда живая

В любой твоей строчке, с неправдою споря,

Чтоб песня, не печь, а сердца согревая,

Была им подспорьем и в счастье, и в горе[51].

Если раньше кое-кто судачил, что Цадаса пишет стихи за сына, то теперь поэт обретал мужество говорить от имени отца. И уроки Цадасы, уроки жизни и поэзии, Расул Гамзатов усвоил в полной мере.

На поэму отозвался Александр Фадеев, написавший молодому поэту письмо.

«Дорогой Расул!

Как-то получилось, что примерно в одно и то же время появились в печати Ваша поэма “Разговор с отцом”, стихотворение “Тост” и два стихотворения, опубликованные в журнале “Смена”. После Вашей, такой хорошей, свежей книжки эти Ваши новые произведения говорят о том, что Вы идёте вперёд и выше, и я рад сказать Вам об этом.

Жалко, конечно, что из-за незнания языка не могу Вас читать на Вашем языке. В переводах, если они очень хороши, обязательно сказывается индивидуальность поэта-переводчика. Если же переводчик малоквалифицированный поэт, он неизбежно лишает стихи оригинала, их природной мускулатуры... Я вижу достоинства этой поэмы в том, что большая мысль об источниках и характере нашей поэзии выражена в ней истинно поэтически. В такой поэме Вы имели право вызвать живую тень отца Вашего, и это трогает до слёз. Последняя, шестая глава поэмы достойно завершает её прекрасным образом дремлющих в Вас стихов, которым пора за работу, и они вот-вот проснутся...

Желаю Вам всего доброго и крепко жму Вашу руку.

1953 год».

В этой поэме есть строка: «Я пел о суровой красе Дагестана», которая станет одним из ярких «опознавательных знаков» поэзии Гамзатова.

ВТОРОЙ СЪЕЗД

Писатели, как и вся страна, пребывали в ожидании больших перемен. В дагестанском союзе начались дискуссии, переосмысление роли писателя, разделение на группки, сведение старых счетов. Всё это выплеснулось и на отчётно-выборной конференции, которая проводилась перед намечавшимся Вторым Всесоюзным съездом советских писателей.

Расул Гамзатов старался урезонить коллег, предлагая перенести горячие дискуссии на другое время, а пока избрать делегатов. Его поддержали старшие товарищи, которые не очень интересовались соперничеством литературных направлений, их больше волновали качество дагестанской литературы и её связь с народом.

Делегатов, наконец, избрали. Съезд проходил в Москве в декабре 1954 года, и на нём было сказано всё, что волновало писателей.

В «Записке отдела науки и культуры ЦК КПСС о ходе и итогах Второго Всесоюзного съезда советских писателей» говорилось:

«Съезд писателей проходил в обстановке острой критики и самокритики... В выступлениях московских писателей В. Каверина и М. Алигер в замаскированном виде