Цена предательства - Александр Тамоников

— Конечно, пожалуйста!

— Откуда вы родом? Я имею в виду район Чечни. Есть ли у вас родственники и чем они занимаются? И не будут ли они против вашего брака с русской женщиной? Извините.

Старший прапорщик понимающе кивнул головой:

— Я ждал этих вопросов. Ответ короткий. Я выходец из детского дома, родственников у меня нет. По крайней мере до сих пор не объявлялись, и лишь мне одному решать, с кем связать свою жизнь.

— Достойный ответ, Казбек! Вопросов больше нет.

Пожалуй, только последний, когда свадьба?

— Даша скоро поедет в отпуск, там со своими близкими обсудит этот вопрос. По возвращении и решим, когда сыграть.

— Удачи, Казбек. Можешь идти, и помни мою просьбу.

— Я помню и выполню приказание, товарищ капитан!

И спасибо вам.

— За что? — удивился Бережной.

— За все! Потом поймете. Разрешите идти?

— Идите!

Прапорщик вышел из канцелярии, оставив Бережного одного. И вновь его мысли вернулись к Вере. Как бы им встретиться? Просто поговорить. Им было что сказать друг другу. Но она сказала, что сама устроит встречу.

Значит, ждать? Но как не хочется ждать, видя ее каждый день. И все же ничего другого не остается.

Владимир решил пройти в парк, продолжить прием техники. Он вышел из казармы и пошел через плац. Навстречу попался майор Крамаренко. Володя подумал: наконец они смогут поговорить, как бывшие однокурсники, вспомнят годы курсантские, хотя, если признаться, Бережному это было не в масть. Он подошел к майору.

Поздоровался просто, неформально:

— Ну привет, старшина! — назвал он майора его училищным званием.

Крамаренко побагровел:

— Вы что, капитан, в званиях перестали разбираться?

Майора от старшины отличить не можете? Или, по примеру Антонова, заливаете зенки с самого утра?

— Ты что. Гена? Рехнулся? Я же к тебе, как к человеку…

— А не надо ко мне иначе как по Уставу, понятно?

Я для вас, товарищ капитан, офицер, старший и по званию, и по должности. Так что будьте добры приветствовать начальника, как предписывает то Строевой устав.

А именно, отданием воинской чести. Или мне с вами персональное занятие провести прямо здесь, на плацу?

На виду у подчиненных? Распоясались, понимаете ли.

И запомните, товарищ капитан, перед тем как обратиться ко мне, не забудьте спросить разрешения на это!

— Вот ты, значит, как, образец службы?

— И не сметь обращаться ко мне на «ты», мы с вами вместе гусей не пасли!

Злость закипела внутри Бережного.

— Позвольте узнать, товарищ майор, перед тем, как послать вашу персону на хер, тоже, разрешения спрашивать? Или можно так, по старой дружбе? — Капитан! Не советую нарываться на неприятности.

— Да пошел ты… Правы были люди, окрестив тебя Хмурым козлом. Теперь вижу, правы.

— Вы готовы ответить за свои слова?

— Хоть сейчас! Что, прямо тут морду твою высокомерную набить? Как однажды в твоей каптерке, помнишь?

Правда, здесь подчиненные, отойдем куда?

— Бережной! Я не намерен больше терпеть ваши оскорбления. В 20.00 быть у командира части в готовности дать объяснения своему недостойному поведению. И не опаздывать, капитан!

Крамаренко, резко развернувшись и чуть ли не печатая шаг, пошел в сторону штаба.

— Тьфу, — сплюнул Владимир, — и что за чмо? Неужели нельзя по-человечески? Мол, не желаю видеть в тебе равного. Субординация есть субординация, но не так же по-хамски высокомерно пользоваться ею? Да, хорошо начинается служба здесь, ничего не скажешь!

Он продолжил путь в парк, где объявил взводным, что общее построение роты, намеченное ранее после ужина, переносится на завтра. После чего продолжил осмотр техники, которая была подготовлена к проверке и стояла перед боксами, на линии боевой готовности.

Бережной медленно обходил строй машин, но какая сейчас может быть, к черту, приемопередача? Крамаренко отбил всю охоту что-либо делать. Пройдя первый взвод, Володя приказал загнать технику в боксы, а командирам взводов самостоятельно составить акты технического состояния и укомплектованности закрепленной за ними техники. Сам же ушел в подразделение, принимать вместе с прапорщиком Дудашевым штатное оружие.

Казбек сразу заметил состояние капитана, спросил:

— Что-то не так, командир?

— С чего ты взял?

— Вид у вас мрачный.

— Это личное.

— Понятно! Видел, как вы мило с начальником штаба на плацу беседовали.

— Я перед ним, видите ли, стелиться должен! Не дождется!

— Он начальник.

На что Бережной резонно заметил:

— Но не обязательно при этом быть еще и заносчивым дураком!

— Хорошо, что вы это донимаете, капитан. На ковер вызвали?

— В 20.00.

— К Крамаренко?

— К командиру.

— Это полегче. Хотя и крут подполковник Буланов, но с понятием. Напрасно не наедет. Справедливый человек и не по годам мудрый.

— Спасибо, успокоил! Давай вскрывай ружейную комнату, будем оружие считать.

— Минуту, товарищ капитан!

Ровно в 20.00 капитан Бережной открыл дверь командирского кабинета.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Входи! — голос командира был официально-строгий.

Значит, ничего хорошего предстоящий разговор ему, Бережному, не сулит. Да, впрочем, на что иное мог он рассчитывать? По всем армейским законам майор Крамаренко абсолютно прав!

— Проходите, что застряли на входе? Присаживайтесь, — командир указал на стул в торце стола заседаний, напротив себя. Рядом с ним, по бокам, сидели начальник штаба и заместитель по воспитательной работе майор Варфоломеев.

Начал, как и положено, командир:

— Передо мной, товарищ капитан, рапорт начальника штаба, которого еще совсем недавно я вам в пример ставил и советовал равняться на него. Посмотрим, как вы восприняли мои советы. В рапорте подробно указывается о вашем недопустимом поведении в отношении старшего офицера и прямого начальника. Оскорбления, угрозы. Так вы поняли мои напутственные слова? С точностью до наоборот? Неплохо вы начинаете службу на новом месте. В чем дело, капитан?

Бережной встал.

— Во-первых, товарищ подполковник, я должен признать, что все изложенное в рапорте правда.

— В этом я не сомневаюсь, — ответил командир.

— Хоть Крамаренко и ранее был… Не буду продолжать, но на подлость по-крупному он не способен, так что правдивость его рапорта я признаю. Во-вторых, это не означает, что я собираюсь перед ним извиняться. Хочу напомнить, что в армии я не первый, а седьмой год, столько же, сколько и Крамаренко. Учитывая то, что мы когда-то учились вместе, я решил, что смогу поговорить с ним как с человеком, а не с солдафоном. Но майор встал в позу и начал учить меня жизни. А я в подобных нравоучениях не нуждаюсь. Уж с его стороны точно! Если начальник штаба решил дистанциироваться от подчиненных, ради бога, но пусть, в свою очередь, соблюдает правила офицерского этикета. А то он, видите ли, занятия со мной по строевой подготовке решил провести на глазах у подчиненных. Лучшего ничего не придумал. Какой офицер стерпит подобное к нему обращение? Вот и я, естественно, не сдержался и высказал все, что думаю о нем. Хотя нет! Высказал я гораздо меньше, чем следовало бы. Так что в содеянном ни капли не раскаиваюсь.