Сто имен - Сесилия Ахерн

— Я бил, пока не увидел смертный страх в его глазах, и этого с меня хватит. Это я буду помнить всегда. Храню вот тут, — он постучал себя по виску. — Я сделал это ради Ребекки.

Китти попыталась представить себе его жизнь после трагедии — жизнь обычного семейного человека рухнула, и пострадал он не один раз, а дважды.

— Вы с женой расстались?

Он кивнул.

— Она переехала в Манчестер. Нашла себе хорошего человека. Сумела начать жизнь заново. Это ее право. Нельзя жить одним только гневом. Гнев разрушает. Он уничтожил все: наш брак, отнял друзей, само собой, и на работу меня обратно не приняли. Судебный приговор отнюдь не повышает шансы трудоустроиться.

Про это мог бы мне и не рассказывать, усмехнулась про себя Китти.

— И вы работаете в закусочной.

— А еще вышибалой в клубе по соседству. Вот почему я обычно завтракаю здесь. — Он опять покосился на ту женщину. — Надо же как-то сводить концы с концами. Берусь за любую работу. Пытаюсь вернуться к нормальной жизни, насколько это возможно.

— Вакансий не предвидится? — спросила Китти.

Он хмыкнул:

— Вы-то работу не ищете. У вас она есть.

— Не уверена. — Китти представила себе, как отреагирует Пит на ее «откровенность» с воскресным таблоидом. Понеслось дерьмо по трубам.

— Ну вы уж постарайтесь застолбить эту работу за собой, — заявил Арчи, поднимаясь. — Потому что вам предстоит написать историю. Мою историю. — С тем он и удалился, унося с собой свернутую в трубочку газету и предоставив Китти поразмыслить над услышанным и оплатить счет.

Покинув Китти Логан в кафе «Брик Эли», Арчи последовал за той женщиной, которая вошла в кафе после них и только что вышла. Как обычно, она заказала чай и фруктовый рогалик с маслом и джемом, управилась с ними за двадцать минут и ушла. Каждое утро за те девять месяцев, что Арчи наведывался в это кафе, она являлась, пунктуальная, как часы. Словно бы не замечала его присутствия, хотя спозаранку в кафе не было никого, кроме них двоих. Входила и озиралась по сторонам в поисках того, кого там не было, на того, кто был, не обращала внимания. Сидела, ждала кого-то или чей-то призрак, допивала чай и уходила. Арчи завтракал в кафе только по выходным после ночной работы в клубе, но стал заглядывать по нескольку раз в неделю, проверяя, там ли эта женщина, — и каждый раз ровно в восемь утра она входила в эту дверь и всегда с одним и тем же выражением испуганной надежды на лице.

Он следовал за ней по набережной Веллингтона, по Полупенсовому мосту до набережной Холостяков, пока она не вошла в церковь Святого Причастия. Прикинул, не войти ли и туда вслед за ней, однако отказался от этой мысли — не потому, что считал неуместным проследить за женщиной и там, но потому, что не мог принудить себя войти в церковь. Только не в нынешнем его настроении.

Арчи развернулся и побрел домой.

Дейрдре, сестра Колина Мерфи, поставила перед братом чашку чая и черничный пирог, его любимый. Хоть как-то его подбодрить, хотя в глаза бросается, что братик набрал лишний вес. Но ей хотелось доставить бедняжке удовольствие: столько уже перемучился, а теперь еще и его жена, Симона, съехала вместе с детьми — ей понадобилась «передышка», и к кому же малыш обратится, если не к старшей сестре? Колин, пожалуй, будет спорить, никогда не признается, но ведь факт: за все это время он ни разу не дал волю гневу. Дейрдре все ждала, когда же это случится, когда он поймет, как с ним обошлись, и взорвется. Не хотелось бы ей оказаться рядом, когда взрыв произойдет, но куда денешься. Больше у мальчика никого не осталось. Многие его поддерживали и сейчас машут ему рукой на улице, хлопают по спине в пабе, но настоящей помощи ни от кого не дождешься.

— Спасибо, Ди, — кротко поблагодарил Колин, не отрываясь от телевизора.

— На здоровье. Точно не пойдешь с нами на ланч? Хороший шведский стол, Нил говорит, поставили большой экран, чтобы смотреть футбол, и ребята придут, а они были бы рады увидеться с тобой.

— Не-а. Но спасибо. — Он выдавил из себя улыбку. — Я тут посмотрю матч.

Дейрдре поднялась, потянулась, выглянула из окна.

— Опять она тут!

Не было нужды спрашивать, кто «она». Колин тоже кинул быстрый взгляд в окно, охватил взглядом газон и дорогу за ним.

— Ты знал?

— Ага.

— Почему мне не сказал?

— Не хотел гнаться за тобой, когда ты понесешься через лужайку со сковородкой в руках.

— Со сковородкой? Уж поверь, я бы нашла что-нибудь получше! — раскипятилась Дейрдре, руки в бока, глаза не отрываются от окна. — Который уж это раз? Второй? Третий?

— Кажется, четвертый.

— Какого дьявола ей здесь надо? — Дейрдре вплотную подошла к окну, чтобы разглядеть пояснее.

— Оставь, Дейрдре, она тебя увидит.

— Пусть видит. Не знаю, чего она добивается, но, богом клянусь, сейчас я отправлюсь туда и задам ей взбучку!

— Ди, остановись! — Он окликнул ее так мягко, что Дейрдре мгновенно отказалась от кровожадного умысла. Вылитый отец, он просто не умеет ни на кого сердиться. Слишком деликатен, слишком мягок, всегда готов выслушать другого и посочувствовать его проблемам. Именно из-за этого Колин и попал в беду. Ту глупую школьницу следовало сразу отправить домой, и пусть бы сама разбиралась со своими подростковыми несчастьями, а он попытался ее утешить. Девка все не так поняла, превратно истолковала его снисходительность и доброту и сама себя поставила в неловкое положение, а расплачиваться пришлось Колину.

Дейрдре вздохнула:

— Не понимаю тебя, Колин! Окажись я на твоем месте, только и мечтала бы выйти к ней, и, видит бог, я бы с ней поговорила! Ладно, мне пора, не то опоздаю. Если надумаешь присоединиться к нам, дай мне знать, мы идем на ланч к двум. Хорошо? — Она поцеловала брата в голову и ушла.

Колин проследил, как сестра выезжает со двора: он опасался, что она не устоит перед соблазном и все-таки «поговорит» с той журналисткой. Сестра уехала, в доме воцарилась тишина — Колин все никак не мог привыкнуть к мертвой тишине, наступивший после того, как Симона заявила, что ей нужно пожить отдельно и подумать о будущем их брака. За подушкой дивана пряталась газета. Колин достал ее и развернул перед собой на низеньком столике. На первой странице ему бросилось в глаза фото Кэтрин Логан — счастливое, улыбающееся лицо. А внутри — другая фотография, когда она выходит из суда. Колин еще раз перечитал статью.

Когда он вновь посмотрел в окно, Китти там уже не было.

Когда Китти явилась в «Etcetera», дверь в кабинет редактора была открыта, и это усилило ее страх перед надвигающейся грозой: мол, заходи, дверь открыта, смелее — бежать некуда. В редакции воскресным утром никого не было, Пит расправится с ней, и никто даже не услышит ее воплей. Вся надежда на Боба, авось спасет, однако и его эта статья могла превратить во врага, ведь там ясно сказано: журнал теряет платежеспособных клиентов, надвигаются финансовые затруднения. Хорошенькая реклама, нечего сказать.