Я, капибара и божественный тотализатор - Юлия Риа

— Сколько островов входит в Ираинский архипелаг?

— Девяносто два. Но храм перемещается лишь по пятнадцати из них.

Лишь?!

— Как мы поймем, на который из островов нам надо? Только не говори, что придется скакать с одного на другой наугад!

— Не придумывай, — отмахнулся Каперс. — Хранители чувствуют храм.

— Но?.. — подтолкнула я, ощутив, что он недоговаривает.

— Но мы не всегда можем отличить, что ощущаем: само святилище или его эхо, — неохотно закончил он.

— Эхо?

— Магический шлейф, след, если тебе так понятнее. Каждый бог тотализатора вложил в храм часть своей силы, превратив его в сильнейший на Айгеросе артефакт. Излучаемое им эхо тянется вплоть до двух последних местоположений, поэтому довольно сложно определить, где храм находится в данный момент.

— Получается, — я пожевала губу, обдумывая информацию, — в худшем случае нам придется побывать на трех островах архипелага: двух «эховых» и одном действующем?

— Верно. Поэтому хватит рассиживаться, — завел привычную пластинку Каперс. — Доедай, и пошли. Да, и не забудь во-он тот сверток.

Он ткнул лапой куда-то мне за спину. Обернувшись, я нашла взглядом тряпичный прямоугольник, очень похожий на тот, что нам дала с собой Пышка. Спрашивать, что в нем, не стала — и так понятно. Вместо этого от души поблагодарила Когтя за гостеприимство, сложила провизию в мешок и вслед за Каперсом покинула дом.

Мы успели выйти из Ритберга и оставить северные ворота далеко за спиной, а я все думала над прощальными словами Черного Когтя. Как на повторе прокручивала в голове момент, когда в порыве искренней симпатии обняла миокрейта. И будто заново слышала обжигающий кожу шепот: «Береги его, маленькая намира».

Что Коготь хотел этим сказать? Беспокоился, не выкину ли я очередную глупость? Или давал понять, что знает об угрозе Сейра? Но откуда? И если Каперс действительно в опасности, то как мне, простому человеку, защитить его? Что я могу противопоставить тому, кто вдохнул в Айгерос жизнь?

Голова разрывалась от вопросов. Я чувствовала себя слепым котенком… на минном поле… над которым летают голодные грифы. В общем, шансы на выживание нулевые.

Если я пойду в храм, Сейр меня убьет. Если не пойду, Каперс начнет допытываться, рано или поздно выяснит правду, и Сейр меня убьет. При любом раскладе финал остается неизменным. И меня это совершенно не устраивает.

Исход моего «быть или не быть» решил вопрос «срочности» божественной кары. Во втором случае — в котором Каперс узнает подробности моего вчерашнего чаепития — Сейр уничтожит меня сразу же. А вот первый вариант оставляет шанс, — а вернее, призрачную надежду — на спасение.

Собственно, на этой мысли мы с моей рациональной половиной пришли к соглашению, рассудив, что идти к храму — меньшее из зол.

На обед Каперс решил не останавливаться, так что перекусывать веганскими лепешками с овощами мне пришлось на ходу. Сам он к еде не притронулся.

Мы шли молча до самого вечера: я, слишком погруженная в мысли, не спешила заводить разговор, Каперс же в принципе без дела не болтал. Лишь когда на горизонте показалась полоска моря, алая в лучах заходящего солнца, я не смогла сдержать восхищенного вздоха.

— Рано радуешься. До Марайтара — портового города — еще миранов девять. Дойдем к ночи.

Я кивнула и зашагала с удвоенным усердием. Осознание, что очередной марш-бросок скоро закончится, открыло второе дыхание. Даже лямки мешка перестали натирать плечи! Хотя, нет. Здесь я погорячилась. Кожа под тонкой рубашкой уже горит, а мышцы ноют. Но я все равно счастлива. Город! Скоро город!

В своих прогнозах Каперс не ошибся: мы вошли в Марайтар глубокой ночью. Пропетляв по улицам города, хранитель привел нас к трехэтажному дому. Ни фасад, ни вывеску (если таковая вообще имеется) я не смогла разобрать — ночная тьма скрывала все. Оставалось лишь довериться мохнатому спутнику и войти следом в небольшое, пахнущее сыростью помещение.

Кристаллы-светильники работали вполсилы (если даже не в треть), выхватывая из полумрака лишь очертания: высокие шкафы, столы; собранные попарно, сиденье к сиденью, стулья.

— Вы поздно, — прокряхтели сбоку.

Испугавшись внезапного звука, я резко отскочила за хранителя и огляделась. Никого. В комнате лишь мы с Каперсом. Но кто тогда…

— Ишь какая пуганая, — недовольно крякнул невидимка и с противным звуком — тем самым, что так похож на бьющееся стекло! — появился.

В воздухе перед нами завис светящийся кузнечик. Почти такой же, как Терейа, только не оранжевый, а темно-синий.

Так мы в кардарве?

— А слухи, как я погляжу, не врут. — Насекомое-переросток внимательно оглядело меня с ног до головы, словно я консервированный горошек, а он — въедливый покупатель, ищущий на банке срок годности. — И вправду землянку всучили. Да еще и женщину.

Кузнечик поморщился. Я открыла рот, собираясь узнать, чем женщины-участницы хуже мужчин, но тут заговорил Каперс:

— Об этом, если хочешь, мы поговорим позже. А сейчас отведи Арину в комнату и принеси ей ужин. Я буду в покоях хранителей.

Покоях? Кто-то шикует.

— Конечно, — поклонился кузнечик, — как прикажешь. Пошли, землянка.

— Вообще-то, у меня есть имя — Арина. И можно помедленнее?

Измученная дневным переходом, я еле переставляла ноги. О том, чтобы бежать вслед за провожатым, речи не шло.

— Не можно, — грубо бросил он через плечо. — У меня кроме тебя дел хватает. Более важных, попрошу заметить.

Я встала посреди коридора, уперлась ладонью в стену и попыталась восстановить дыхание.

— Ты чего там застряла? — недовольно проворчал кузнечик, возвращаясь. — Быстрее шевелиться не пробовала?

Я подняла голову и, прищурившись, уставилась в вытянутые глаза иномирца.

— Пробовала.

— И?

— Не получилось, — выдала мстительно. — Так что вам придется подстроиться под мой темп.

— Или бросить тебя тут, — насекомое скрестило лапки на груди.

— Бросайте. Только не удивляйтесь, если я займу любую из понравившихся комнат… или вообще уйду в самоволку.

— Куда?

— Куда угодно. Главное — отсюда подальше, — охотно пояснила я. — С моим хранителем будете потом сами разбираться.

Кузнечик зло дернул нижними конечностями, с громким хлопком исчез… а через несколько секунд появился вновь.

— Ладно, — выдавил он сквозь зубы. — Пошли медленнее, — и на грани слышимости добавил: — Слабачка.

«Можно приложить его мешком о стену, — деловито предложила эмоциональная половина. — Так сказать, в воспитательных целях».