Ухожу в монастырь! - Анна Ольховская

Но стоит дать цветку напиться, и он на глазах выпрямляется, расправляет лепестки, тянется к солнцу, готов жить дальше.

То же самое произошло несколько часов назад в московском офисе Демидовых.

Я никогда в жизни не забуду, как холодная, похожая на безупречно выполненный манекен женщина средних лет, с выгоревшими, похожими на состарившийся шоколад (ну тот, что покрывается белесым налетом) глазами, после слов Ники вдруг пошла трещинами, задрожала и рассыпалась на мелкие кусочки, выпустив на волю молодую, страстную, бурлящую внутренней энергией девушку.

Она не стала снова и снова переспрашивать Нику, выясняя мельчайшие подробности. Она поверила моей дочери сразу, безоговорочно, целиком и полностью.

Потому что хотела верить. Потому что все эти долгие месяцы ждала повода поверить, пусть маленького, пусть крохотного, хоть намека.

А тут – не намек. Тут – уверенное утверждение: твой сын жив! Его спас твой мужчина, который все это время жил ради тебя, жертвовал собой ради тебя, помнит и любит тебя…

И сейчас им, Каю с Помпошкой, грозит опасность. Смертельная опасность.

И Винс, наивный, надеялся убедить Вику с Сашей остаться в Москве?! Взывая к их разуму?

Ну а Славка – тот и слышать ничего не хотел, угрюмо пообещав разбить Винсу нос, если тот еще хоть раз заикнется о его, Славы, бесполезности.

Так что на появление в списке еще и Алексея полевой агент ЦРУ Винсент Морено обреченно махнул рукой. Попытался, правда, отправить домой Хали Салима, в принципе не имевшего никакого отношения к сложившейся ситуации, но Хали вопить и спорить не стал. Он просто прикрыл глаза и затянул под нос какую-то нудную восточную песню, абсолютно не реагируя на доводы и убеждения Винса.

Он ведь оказался в эпицентре событий, помогая выманить Демидовых в Москву? Оказался. Значит, Аллаху так было угодно. И не о чем тут говорить.

Находись мы в Германии, Винс обошелся бы своими связями, но здесь, в Москве, пришлось снова просить помощи у Сергея Львовича. Только генерал ФСБ способен был в кратчайшие сроки отправить в Екатеринбург кучу… гм… армию спасения, поначалу больше напоминавшую толпу неадекватных пингвинов, способных разве что уморить врага хохотом.

А враг, судя по всему, был серьезным.

Сергей Львович и Винс долго выспрашивали Нику, пытаясь понять, кто такой этот Кай Ландберг, откуда он взялся и кто или что угрожает жизни маленького Михаэля.

Ника рассказала все, что смогла увидеть и понять в момент связи с Каем, но, к сожалению, увидела она совсем немного, поскольку была сосредоточена только на поиске Кая и выходе с ним на контакт.

А повторить сеанс связи с амазонскими индиго девочка в этот день больше не могла – она еще не восстановила потраченные силы.

Удалось выяснить только то, что в горах Урала существует, оказывается, целый подземный комплекс. В котором обитают странные, слишком похожие друг на друга люди: все, как на подбор, высокие, стройные, светлоглазые блондины, судя по именам – немцы. Откуда они там взялись, зачем, что делают, почему прячутся – Ника не знала. Но то, что технологии у этих подземных жителей находятся на высочайшем уровне, девочка понять смогла.

Потому что в момент контакта с Каем он пребывал под действием неизвестного препарата, полностью подчинившего себе мужчину. А большая часть помещения, в котором он находился, была экранирована чем-то непонятным, не позволяющим Нике проникнуть внутрь. Ника с друзьями смогли немного помочь Каю, но только совсем немного, на большее не хватило сил.

Но Кай дальше справился сам.

Потому что, как оказалось, этот необычный внешне мужчина еще более необычен ментально.

Ника почувствовала скрытую в этом человеке мощь, уровень его способностей намного превышал всех известных моей дочке индиго.

А с собой она сравнить Кая не могла. Но четко поняла одно: Кай Ландберг – уникален. И если там, под землей, существуют еще хотя бы несколько таких – это проблема.

Для всего человечества.

Потому что общая аура подземелья, по словам Ники, была темной.

Вообще-то мы должны были вылететь на пару часов раньше, обычным рейсом «Москва – Екатеринбург». И уже прошли регистрацию, и готовились к вылету в накопителе. Но рейс вдруг задержали – на Урале резко ухудшились погодные условия, лепит мокрый снег, метель. Видимость почти нулевая.

И, по самым оптимистичным прогнозам, вся эта фигня будет продолжаться до утра…

Надо было видеть глаза Вики в тот момент! Они не погасли, нет, наоборот – огонь в расплавленном шоколаде вспыхнул еще ярче, вот только разума в этом огне стало намного меньше. А вот глухого к доводам рассудка безумия – больше.

Девушка категорически отказалась покидать накопитель, она до побелевших костяшек вцепилась в край пластикового кресла и, остановившимся взглядом сверля стенку напротив, отключила слуховой и речевой аппараты.

– Доченька, родная моя! – Саша присела перед Викой на корточки и обняла судорожно сжатые коленки. – Ну, пойдем отсюда! Ты же слышала – вылет откладывается до утра, иногородних пассажиров повезут в гостиницу, а мы пока поедем домой. Отдохнем, поспим пару часиков, а утром вернемся. Ну, идем же!

Реакции – ноль.

– Вика, нам в любом случае надо освободить накопитель, отсюда будут отправлять другой рейс.

С таким же успехом можно было общаться с пустым креслом.

– Да пойми же ты – мы все равно не в силах что-либо изменить! Пока погода не улучшится, туда никто не полетит! И вообще, я абсолютно уверена – несколько часов ситуацию не ухудшат, Кай ведь справлялся как-то больше полутора лет, справится и сейчас! Никочка, ну скажи ты ей!

Саша умоляюще посмотрела на мою дочь. И Вика вдруг отлепила взгляд от противоположной стены и перевела расплавленный шоколад на прижавшуюся ко мне девочку. Сквозь балансирующий на грани безумия фанатизм отчаянно пыталась прорваться на поверхность разума надежда, только и надо было сказать. «Да, у нас есть время, ничего не случится, если мы немного задержимся».

Но Ника, сильнее нас всех ощущавшая, что сейчас творится в душе Сашиной дочери, лишь судорожно, прерывисто вздохнула и отвела взгляд.

– Ну, что же ты молчишь, малышка? – Тонувшая вслед за дочерью в неадеквате Сашка явно ничего не поняла. Или не хотела понять. – Объясни Виктории, что нет никакой необходимости в такой спешке! Ну! Не молчи!

– Мам, прекрати, – глухо проговорил Слава, поднимая мать. – И в твоем случае Винс прав – тебе лучше всего остаться здесь, в Москве.

– Я смотрю, вы все считаете меня глупой истеричкой? – криво усмехнулась Саша, раздраженно сбросив с предплечья руку сына. – Страусихой, прячущей голову от опасности в песок? Ника, – она повернулась к моей дочери и пристально посмотрела ей в глаза, – я тебя правильно поняла – там все совсем плохо?