Жестокость любви - Кэрол Мортимер

Пока Руперт целовал ее со страстью, обещавшей повторение вчерашних утех, Пандора раздумывала: а не нашла ли она свою сказку со счастливым концом? «С тех пор они жили долго и счастливо». Причем с самым неожиданным мужчиной…

Надежда погасла несколько минут спустя, когда карета остановилась. Руперт подхватил ее на руки и переступил порог двери в Страттон-Хаус, которую услужливо распахнул перед ними дворецкий.

— Мне кажется, вчера вечером я ясно выразилась насчет того, чтобы приводить в мой дом эту женщину, — врезался в их беззаботный смех ледяной голос Патрисии Стерлинг.

Руперт поморщился, веселье словно ветром сдуло, но он не поставил Пандору на пол. Он кивнул дворецкому, отпуская его, подождал, пока старик удалится, и только потом обратил ледяной взор серых глаз на вдову своего отца, занявшую выгодную, как ей казалось, позицию у распахнутой двери золотого салона.

— Эта женщина, как вы посмели выразиться, теперь моя герцогиня Страттон.

На лице Патрисии отразилось недоверие, быстро переросшее в слепую ярость. Она метала глазами молнии в сторону Пандоры.

— Ты действительно женился на женщине, которая не только прославилась своей неверностью, но также в ответе за смерть мужа?

Руперт почувствовал, как Пандора судорожно вдохнула и напряглась в его руках, но не перевел на нее взгляда. Он прекрасно понимал, что боль, намеренно причиненная Патрисией и наверняка написанная на милом личике его жены, станет его погибелью. Еще крепче прижав ее к своей груди, он сосредоточился на вдовствующей герцогине:

— Не смейте обращаться к моей жене в пренебрежительном тоне, мадам.

Патрисия обидно рассмеялась, с хрипотцой, словно ветки захрустели.

— Ты и впрямь женился на женщине, которую успели уложить в постель дюжины джентльменов? Те самые, с которыми тебе придется ежедневно встречаться в клубе и которые будут хихикать у тебя за спиной, потому что опередили тебя? Твоя новобрачная — та самая женщина, которая так часто и открыто наставляла рога первому супругу, что он был вынужден сразиться из-за нее на дуэли и умереть?

— Советую вам попридержать свой острый язычок, мадам! — прорычал Руперт.

— Ты превратишься в настоящее посмешище! — продолжала ерничать Патрисия, не обратив внимания на угрожающий тон Руперта. — Как же свет будет хохотать, узнав, что печально известная Пандора Мейбери соблазнила надменного и многоопытного Дьявола Стерлинга и привела его к алтарю, держа прямо за мужское достоинство! — Она рассмеялась ему прямо в лицо. — Ты станешь героем анекдотов, Руперт!

Если бы у него были свободны руки, он непременно ударил бы женщину по лицу. Не за себя — свет может говорить о нем все, что пожелает, к черту их всех, — но за то, как ядовито она ранила словами Пандору.

Естественно, она делает это нарочно. Все ее действия подчинены определенной цели, начиная с соблазнения его самого, а потом, когда Руперт избежал ее ловушки, его отца. Теперь же она хочет разрушить их брак до того, как у них появился шанс начать выстраивать семью.

— Не отпустишь меня, Руперт, пожалуйста?

Он с тревогой посмотрел на Пандору. Это были ее первые слова с тех пор, как Патрисия принялась сыпать оскорблениями.

— Я намерен отнести тебя наверх в нашу спальню.

— Возможно, чуть позже. Для начала отпусти меня. — Она твердо повторила просьбу, спокойно глядя на него.

Руперт нахмурился, но поставил ее на пол, однако продолжая придерживать за талию. Обутые в атласные туфельки ножки коснулись мраморных плит холла, она поправила платье и шляпку, ободряюще улыбнулась Руперту и только после этого посмотрела на задиру.

— Вы правы в своем предположении относительного того, что в прошлом Руперт страдал от… некоторых домыслов, которые свет строил насчет женщин, с коими он прежде имел дело, — невозмутимо проговорила она, прекрасно понимая, чего добивается Патрисия.

Пандора не позволит ей насладиться победой, ни за что на свете не покажет, что оскорбления достигли цели, и не даст Руперту усомниться в правильности сделанного им выбора, ведь именно этого и хочет Патрисия — посеять в нем зерна сомнения. И Пандора решила во что бы то ни стало лишить ее шанса, выстроить барьер между ней и мужем сразу после свадьбы.

Ее уверенность зиждилась на заверениях Руперта в том, что он отдает отчет своим действиям, делая ее своей женой, своей герцогиней. Она несколько раз предупреждала его, что он рискует стать посмешищем, если женится на ней, но он отмахивался от ее слов.

Держа все это в уме, она двинулась в атаку.

— Но разве в данной ситуации мы не имеем дело со случаем, когда «люди ищут в других те недостатки, от которых страдают сами»? — елейным голоском проговорила она.

— Да как ты смеешь! — взвилась Патрисия.

Пандора грациозно пожала плечами:

— О, если бы вы узнали меня лучше, чего, собственно говоря, не желает ни одна из нас, вы бы поняли, что я многое смею. Полагаю, моим первым распоряжением в качестве новой герцогини Страттон будет следующее — я прикажу вам удалиться из Страттон-Хаус. Ради всех нас.

Лицо соперницы сделалось багровым, голубые глаза вылезли из орбит.

— Да ты… ты сука! Как смеешь ты приказывать мне, что делать и куда идти?

Пандора тяжко вздохнула:

— Я просто пытаюсь проявить благоразумие…

— Ах ты, самодовольная маленькая выскочка! — сверкнула глазами Патрисия.

— Я явно теряю время, стараясь держаться в рамках приличия, — произнесла Пандора скучающим тоном.

— Да ты вообще теряешь здесь время! — накинулась на нее Патрисия. — Неужели думаешь, что сможешь удержать внимание и расположение Руперта? Не сможешь, моя дорогая! — провозгласила она. — Даже если будешь месяц голой танцевать перед ним на столе!

Последнее замечание попало точно в цель. Пандора действительно чувствовала себя неуверенно в спальне, но не желала показывать Патрисии, что жало дотянулось-таки до нее.

— Фу, какая скукотища! — Тон Пандоры стал более резким. — По моему мнению, джентльмены предпочитают женщин более… сдержанных, загадочных. По крайней мере, молодые и сильные, однако, возможно, более зрелых мужчин, джентльменов в годах, не так легко распалить?

Всего несколько минут назад Руперт опасался за Пандору, боялся, что она не сможет отбить нападки Патрисии и та разорвет ее на куски. Но Пандора в который уже раз удивила его, сохранив лицо перед злыми выпадами Патрисии.

По тому, как дрожало ее тело под его рукой, он понял, что она не так спокойна, как кажется, щеки ее приобрели мраморную бледность, фиалковые глаза превратились в два сиреневых озера. И все же по упрямо вздернутому подбородку и настырному взгляду было понятно, что Пандора ни за что, ни при каких обстоятельствах — невзирая на все оскорбления — не отступит перед этой ядовитой змеей.