Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - Алина Сергеевна Шокарева

становились император или императрица, этот знак особой милости служил залогом благоприятного отношения к крестникам царской фамилии на протяжении всей дальнейшей жизни.

2. Воспитание дворянских детей

Положение детей в дворянском доме было, если можно так выразиться, строго определено – и отделено от мира взрослых. Например, при разговорах на политические или другие важные темы детей с гувернерами обычно просили удалиться[464]. Ребенок не считался равным родителям, иерархия семейных отношений неизменно поддерживалась, так что каждый член семьи знал свое место.

При этом многие авторы мемуаров с душевной теплотой и признательностью вспоминают своих родителей, их любовь и заботу. А. И. Дельвиг с восхищением рассказывал, как его мать, оставшись вдовой в 26 лет с четырьмя маленькими детьми на руках и почти без средств смогла всем дать приличное образование и всячески заботилась об их нравственном облике. Она рано стала учить детей, так что Андрей Иванович и не помнит себя, не знающим арифметики[465].

Отцы обычно занимались со взрослыми детьми, а малышей оставляли на попечение матерей, нянек и мамушек. Поэтому столь неожиданным предстает дневник декабриста Сергея Петровича Трубецкого, практически целиком посвященный детям. Трубецкой вникает во все мельчайшие подробности их жизни – у кого режутся зубки, кто занемог, кто ленится учиться, у кого какой характер. Он рассказывает о бессонных ночах, когда дети болеют и капризничают, упоминает, что маленькая Лиза во время болезни спала на кровати у матери, а Кита (то есть Никита) успокаивался, только когда отец ночью брал его на руки[466]. Столь полное вовлечение главы семейства в повседневные заботы можно объяснить сложным и непривычным бытом: ссыльный декабрист был вынужден воспитывать своих детей без помощи слуг, а также самостоятельно давать им начальное образование. Конечно, объясняется это и любовью к родным, чувством долга перед женой, последовавшей за ним вопреки желанию ее семьи и препятствиям со стороны чиновников. Следует учесть и то, что дети в семье Трубецких были долгожданными и особенно желанными.

Сходно было отношение Дмитрия Николаевича Шереметева к сыну Сергею. Отец тяжело переживал смерть первенца Николая, а затем своей жены Анны Сергеевны, поэтому заботился о моральном облике наследника (его следовало «приучать к богоугодным делам и воспомоществованию бедным»), а особенно – о здоровье и безопасности, так что ограждал его от любых опасностей, запрещая лазить по деревьям и заборам, сидеть на окнах, поднимать тяжелое, «близ печей и зеркал не резвиться» и так далее[467].

Граф-историк М. Д. Бутурлин говорит о своей дочери (Аннетине, как он ее называет): «Девочка наша была не по возрасту развита, свободно и безошибочно болтала по-русски и по-итальянски и отличалась уже понятливостью и находчивостью в ответах, была живого нрава и правильно напевала слышанные от нас оперные отрывки. Помню, как однажды она всех нас потешила, аплодируя ручонками появившемуся вдруг солнечному лучу, вслед за ливнем, и приговаривая: „bravo sole, bravo sole!“»[468]

Князь Петр Николаевич Оболенский очень любил и понимал своих детей. Его дочери прибегали к нему выплакать горе, если гувернантка их наказывала; он вникал во все детские нужды и потребности, как самая заботливая мать[469].

Павел I, согласно воспоминаниям, был нежным отцом, баловал детей, называя их «мои барашки», «мои овечки». Однажды он подарил Николаю золоченую коляску с парой шотландских вороных лошадок и жокея[470].

Наравне с такими радужными картинами заботы о детях нам известны и иные исторические примеры, когда родители не были готовы к заботам о ребенке и препоручали ее родственникам (как, например, княжне Зизи из одноименного рассказа В. Ф. Одоевского). Иван Алексеевич Яковлев (отец А. И. Герцена) впервые увидел своего сына Георгия, когда тому было уже 9 лет, сразу невзлюбил его и больше не интересовался им. Воспитанием мальчика занималась тетка – княгиня Мария Алексеевна Хованская. Бывало, что детьми занимались только кормилицы, няни, затем гувернеры. Поэт Н. П. Жандр изобразил такую картину:

Как все с большим полетом птицы,

Чей мир в гостиных, для связей, —

Как все почти maman столицы,

Кому нет часу для детей,

Княгиня гувернера к сыну

Приставила, – а дочь Алину

Наставнице передала[471].

П. И. Сумароков в 1841 году писал, что иных родителей редко после обеда можно найти дома: «мужья в клубе, жены в магазинах или в гостях, дети остаются с гувернерами, нянями; занимаются ими только мимоходом, когда свободны от карт и нарядов»[472]. Разумеется, нельзя сказать, что так было везде. Автор несколько приукрашивает прошлое и принижает современные ему нравы и обычаи. Все зависело от воспитания и чувства долга, поскольку в одном и том же обществе сосуществовали дворяне, уделявшие детям достаточно времени, и те, кто отговаривался службой, делами, балами. Негласным правилом среди дворян было воспитать ребенка достойным гражданином, который не посрамит своего рода и принесет пользу Отечеству. Если идеал этот с течением времени не достигался, то родители тяжело переживали – считалось, что их родительский долг не выполнен. К этому добавлялись и чувство стыда и зависть к более успешным знакомым. Например, в романе Е. П. Ростопчиной «Счастливая женщина» главный герой влюбляется в замужнюю женщину и становится ее любовником вопреки желанию своей матери. Тогда «с искренними слезами и настойчивостью женщины, привыкшей повелевать всеми своими и не видевшей дотоле себе сопротивления, мать бросилась на колени перед Борисом, заклиная его не огорчать, не убивать ее»[473]. Согласно нормам дворянской и христианской морали такой поступок для молодого человека считался недопустимым, поэтому его мать могла восприниматься обществом как плохая воспитательница своих детей.

Что касается выражения отношения к детям и приемов воспитания, то они зависели прежде всего от личных качеств родителей. Князь П. А. Вяземский вспоминал, что его отец был с ним очень строг, ребенок больше боялся, чем любил его. «Был я довольно труслив и, вероятно, уже тогда нервического сложения, отец хотел победить во мне и этот недостаток. Меня заставляли одного барахтаться в Остафьевском пруду, с тем, чтобы выучился я плавать. Летом, в темную ночь, посылали меня одного в рощу. Разумеется, на всякий случай следили за мною, но тогда я этого не знал».[474] Стоит отметить, что П. А. Вяземский рано лишился матери, и отец воспитывал его один.

* * *

В дворянских семьях, как, впрочем, везде и во все времена, существовали любимые и нелюбимые дети. Так, в семье Пушкиных брат Александра Сергеевича Николинька (умерший в детстве)