Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни - Екатерина Владимировна Лобанкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава пятая. Свободный художник (1828–1830)
В музыке противоречия жизни исчезают совершенно… она отряхнула прах действительности, всякую грубую определенность, но зато настежь открывает она глубокие тайники нашего духа, где задача жизни становится для нас понятною, хотя этой задачи мы не можем выразить словами…
Два последующих года, до первого заграничного путешествия в 1830 году, 24-летний Мишель жил в Петербурге особой жизнью, свободной от служебных обязанностей. Позволить себе такую роскошь могли лишь немногие из дворянской молодежи. Прежние чины нужно было заменять значимым публичным имиджем, и он примерял на себя социальные роли, существующие на тот момент в русском музыкальном пространстве.
Виртуоз
Первая роль — виртуозного пианиста — Глинкой уже опробована. К 1828–1830-м годам его знали в первую очередь как исполнителя-импровизатора. Глинка действительно составлял конкуренцию другим русским пианистам. Но на этот факт редко указывают в его биографиях.
В его фортепианном стиле преобладает мелкая пальцевая техника. Из-под его рук рассыпался сверкающий бисер звуков. Его виртуозность была помножена на вокальную певучесть звука. Все музыкальные «высказывания» Мишеля на инструменте определялись атмосферой, условиями и традициями светских гостиных. Его мастерство оставалось в рамках восприятия фортепиано как камерного инструмента. Эта линия дальше практически не найдет своего продолжения. Роль светских салонов в развитии музыкальной культуры скоро станет второстепенной, хотя этот способ музицирования не исчезнет вовсе, а превратится в прерогативу любителей. На первый план выйдут большие концертные залы, а значит, и другой стиль исполнения — заявленный в первую очередь Ференцем Листом, мальчиком-вундеркиндом, начавшим публичные выступления в 1824 году. У Листа фортепиано сможет заменять целый оркестр.
Но даже сегодня, когда уровень развития фортепианной техники можно сравнить со скоростями болидов, вариации для фортепиано Глинки может сыграть далеко не каждый студент высших музыкальных учебных заведений. Для современного концертирующего пианиста они могли бы стать элегантным украшением программы{173}. Жаль, что они так редко звучат на концертной эстраде{174}.
Глинка продолжал совершенствовать технику с еще большим упорством после знакомства со знаменитостью — польской пианисткой Марией Шимановской (1789–1831). В Петербурге проживало не так много выдающихся пианистов, и приезд в 1828 году Шимановской, с успехом концертировавшей в странах Европы, вызывал ажиотаж у столичной публики. Гёте называл ее «пленительной богиней музыки», еще ее прозвали «Фильдом в юбке»{175}. По приглашению императорского двора она стала придворной пианисткой и преподавательницей игры на фортепиано в царской семье. Она снимала просторные апартаменты в бельэтаже дома на Итальянской улице{176}, которые превратились в модный музыкальный салон. Дом находился недалеко от Михайловской площади{177} и Невского проспекта. Здесь образовался центр музыкального искусства: хозяйка Михайловского дворца великая княгиня Елена Павловна устраивала салоны в Белой гостиной, по соседству проживали братья Михаил и Матвей Виельгорские, известные музыканты, меценаты и организаторы престижных музыкальных салонов.
Глинка посещал все салоны Михайловской площади. У Шимановской он выступал соло, играл, скорее всего, свои вариации — к этому времени появились циклы на известную русскую песню «Среди долины ровныя»{178} и на темы из оперы «Фаниска» Луиджи Керубини{179}. Он аккомпанировал ее дочкам, обладавшим хорошими голосами. Часто программа вечеров была исключительно фортепианной, что уникально для тех лет. Традиционно концерты состояли из двух-трех отделений, в которых вокальные номера соседствовали с симфонической и камерной музыкой[128]. Салон Шимановской задавал другую моду. Здесь царили рояль и польские жанры: музыкальные баллады, пришедшие в музыку благодаря популярному Адаму Мицкевичу, и мазурки{180}.
Успех Шимановской и выступления в ее салоне, что было престижно, рождали у Глинки грезы о карьере концертирующего пианиста. Но ненадолго…
Мишель все чаще бывает в кругу литераторов, издателей и критиков. Интеллектуальные беседы располагают к композиторству. Еще до увольнения со службы в июне Мишель знакомится с Александром Грибоедовым при посредничестве Фирса, а может быть, и Пушкина. Они провели вместе целый день, восторженно рассуждая об искусствах{181}. Они могли обсуждать «Горе от ума», где впервые в русской литературе используется описание бала как характеристика светского общества. И Глинка через семь-восемь лет воплотит этот прием в своей опере «Жизнь за царя». В «Записках» известный дипломат и литератор получил высокую оценку — «он был хорошим музыкантом». Грибоедов показал Глинке грузинскую народную мелодию. Так начинается запутанная история создания популярного романса «Не пой, красавица, при мне», в которой «замешаны» три русских классика и одна красавица.
Поющая красавица
Глинка познакомился с известной столичной семьей Олениных в конце 1820-х годов{182}. Оленины отличались хорошим вкусом, у них в доме постоянно звучала музыка, их салон считался одним из самых изысканных. Летом их гости собирались на даче в Приютине (название означало, что здесь оказывали приют всем творческим людям), находившемся примерно в 20 километрах от Петербурга. Приютино радовало лесами, водоемами, но превращалось в «сущий ад» из-за нашествия комаров. Вяземский сообщал: «Нельзя ни на минуту не махать руками; поневоле пляшешь Камаринскую» (как знать, может, эти впечатления от Приютина могли отразиться позднее на замысле симфонического произведения Глинки «Камаринская»). Вокруг отца семейства Алексея Николаевича Оленина (1763–1843), президента Санкт-Петербургской академии художеств и приближенного к царской семье, образовался постоянный кружок единомышленников — Вяземский, Фирс, Пушкин, Штерич, Крылов, Мицкевич и Глинка, отвечавший за хорошую музыку. Хозяйка дома часто приглашала Анну Керн, свою двоюродную сестру.
Глинка тесно общался с Олениными летом и осенью 1828 года, когда разворачивалась любовная история Пушкина и бойкой юной красавицы Анны Олениной, дочери хозяев салона. Оленина раздумывала о замужестве и кокетничала со многими{183}. Одно время была влюблена в Матвея Виельгорского. Свет наблюдал за ухаживаниями Пушкина, которые привели к его сватовству и резкому отказу родителей Олениной. «Саундтреком» их любовной истории стал новый романс Глинки «Не пой, красавица, при мне», который завоевал широкую популярность в русской культуре{184}. Однако история его создания туманна. Наиболее утонченные читатели могут поверить вот в такую романтическую версию.
Итак, на одном из дачных вечеров Глинка играл на фортепиано необычную мелодию, похожую на баркаролу (это была та самая тема, показанная Грибоедовым), которую сопровождал легкой аранжировкой. Он повторял ее много раз, и мотив подхватила Оленина, обладавшая хорошим голосом. Собравшаяся публика — Крылов, Фирс, Мицкевич, Вяземский —
