В тихом омуте - Патриция Вентворт

— Но вы не можете?

— Не совсем. И что же вы предлагаете мне делать?

Мисс Сильвер очень ясно выговорила:

— Немедленно отошлите мисс Мэриел куда-нибудь и уезжайте сами. Когда все успокоится, вернетесь.

Обе женщины замолчали, затем Адрианна нерешительно проговорила:

— Не думаю, что я прекрасно выгляжу, когда убегаю.

Едва ли можно было ожидать, что вечер будет приятным. Слишком много произошло странного, противоречивого, обидного, чтобы все шесть сотрапезников, собравшихся за обеденным столом, а теперь переместившихся в гостиную, чувствовали себя хорошо. Да и само помещение — с серыми бархатными занавесками и серым ковром — скорее походило на туманную местность, чем на оживленную комнату. Обычно Адрианна в такое время включает все люстры и приказывает затопить камин, но почему-то сегодня она этого не сделала. Мисс Форд надела серое бархатное платье, отороченное мехом, и сливалась с обстановкой комнаты. На протяжении всего обеда она не промолвила ни слова, только изредка переводила взгляд на колени, где лежала книжка, которую Адрианна не читала, а только просматривала. Тем не менее она перелистывала странички.

Когда ужин закончился, Адрианна поднялась к себе, также храня полное молчание. Мэриел была одета все в то же зеленое платье из крепдешина, о котором с таким пренебрежением говорила Адрианна. При свете искусственных ламп платье выглядело еще хуже, что не преминула отметить мисс Сильвер. Сама она надела к обеду аккуратное темно-синее крепдешиновое платье, которое заставила ее купить племянница Этель Баркетт, когда они гуляли по городу примерно год назад. Стоило платье намного больше, чем мисс Сильвер могла себе позволить, однако Этель удалось уговорить ее на покупку. Теперь мисс Сильвер думала, что та была права. «Тетя, вы никогда не пожалеете, это очень хороший материал, он не изнашивается, вы будете выглядеть в этом платье и чувствовать себя отлично». Также мисс Сильвер надела старинный золотой медальон с монограммой ее родителей, в котором хранились пряди их волос. Выглядела она весьма неплохо, что сама и отметила. На всем протяжении обеда и потом, в гостиной, ей пришлось участвовать в пустой беседе, и в конце концов она вынула из своей сумки неизменное вязанье.

Она села в кресло рядом с миссис Форд, которая приготовила свое шитье и механически втыкала и вынимала иглу. Когда подали кофе, Эдна выпила две чашечки черного, без молока, напитка и снова вернулась к своей вышивке. Она была все в том же траурном платье, выглядевшем на ней нелепо, как будто оно висело на вешалке. На ногах — пара изношенных ботинок со старыми застежками. На одном не было ремешка, а на другом застежка болталась всякий раз, как их хозяйка начинала двигать ногой. И Эдна совсем не пользовалась косметикой. Тем не менее поведение миссис Форд осталось прежним — она продолжала вести пространные речи о хозяйстве. Мелкие детали, интересные только ей, сообщались с таким видом, словно они чрезвычайно важны для всех.

— Конечно, у нас есть свои овощи, поэтому я не понимаю, что мы делаем. Так мы не экономим, совсем наоборот. Полкроны или три шиллинга за один вилок капусты — я что-то не припомню, а, Джеффри?

Джеффри Форд, на коленях у которого стоял поднос с кофе, взглянул на нее через плечо и улыбнулся.

— Дорогая, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Эдна слегка повысила голос:

— Капуста — ты узнавал насчет нее однажды — сколько она стоит? Я имею в виду цветную, конечно, а также некоторые другие овощи. Сколько они стоят — полкроны или три шиллинга и шесть пенсов?

Джеффри рассмеялся:

— Вряд ли я смогу подсчитать стоимость овощей вплоть до последней горошинки, хотя, конечно, выращенные в домашних условиях овощи гораздо приятнее. Ну, я должен написать несколько писем, — он опустил свою чашку на поднос.

Эдна Форд воткнула иглу в шитье, подняла голову и спросила:

— А кому ты собираешься написать? — Уловив в его взгляде что-то вроде неприязни, она поспешно добавила: — Я просто подумала, что если ты будешь писать моему брату Уильяму, то мог бы передать от меня привет.

— А что заставило тебя думать, что я собираюсь писать Уильяму Тервею?

Ее рука вздрогнула.

— Я только подумала…

— Думать — плохая привычка.

Джеффри вышел из комнаты и закрыл дверь.

Мэриел расхохоталась.

— Ох уж этот Джеффри со своими письмами! — воскликнула она.

Эдна поспешно заговорила о другом.

Джанет и Ниниан вошли вместе. Их прибытие привлекло внимание Мэриел.

— Кофе остыл, пока вы где-то ходите. Кстати, где вы были?

На этот вопрос ответил Ниниан:

— Мы ходили пожелать спокойной ночи Стелле.

— Ей уже давно пора спать, — грубо ответила Мэриел.

— Да она уже и легла. Так что? — Он явно находился в хорошем настроении.

Джанет выглядела великолепно. Коричневое платье со старомодной жемчужной брошью необычайно шло ей. Она выглядела такой юной.

— Стар звонила. Она не вернется сегодня вечером.

Мэриел хихикнула:

— Ну раз вы здесь, я думаю, мы можем танцевать.

Ниниан посмотрел на Адрианну. Она подняла на него глаза и перевернула страницу. Мэриел поставила пластинку и пошла к двери.

— Пойду позову Джеффри назад. Очень глупо оставлять нас, чтобы писать какие-то дурацкие письма. Кроме того, он же не думает, что мы поверили в это. Во всяком случае, не я. Но, может быть, Эсме Трент водит его рукой.

Она поспешно вышла и не увидела раздосадованный взгляд Адрианны. Но Эдна никак не отреагировала на ядовитые слова Мэриел. Ее руки прекратили движение только на мгновение, и так же на мгновение миссис Форд прикрыла глаза. Когда она открыла их снова, мисс Сильвер, решив сменить тему, обратилась к ней:

— Как вы считаете, это правильно, что Стелла посещает занятия в доме викария? Там же есть девочки ее возраста?

— Да, Дженни Лентон чуть старше, а Молли Лентон чуть младше Стеллы.

— А по-моему, еще есть какой-то маленький мальчик или я ошибаюсь?

— Да, но он не живет в доме викария.

— На самом деле? Наверное, он живет поблизости?

— Да, рядом.

Адрианна захлопнула книгу и решительно сказала:

— Он живет со своей матерью в домике напротив. Его мать — вдова, ее зовут миссис Трент. Она совсем забросила ребенка, и нас ее судьба абсолютно не волнует.

Если это было сказано для того, чтобы успокоить Эдну, то эффект получился прямо противоположным. Миссис Форд воскликнула:

— Она очень злая женщина, ужасно злая. Мы не должны принимать ее в этом доме.