Люди бездны - Лика Лонго

— Полина. Разрешишь пригласить тебя на танец?

Я услышала знакомые звуки: это была моя любимая песня — Уитни Хьюстон, «i will always love you». Мы закружились в танце, Саймон нежно прижал меня, я положила голову на его грудь. Вдруг со всех сторон послышались взволнованные голоса, а небо над нами потемнело. Подняв глаза, я увидела, что над нами как туча зависла огромная стая бабочек. Они парили в лучах заходящего солнца, то поднимаясь вверх, то опускаясь почти к нашим головам.

— Что это? — прошептала я, завороженная зрелищем.

— Это подарок госпожи природы, Полина. Раз в несколько лет бабочки совершают над Беттой свой прощальный полет, а потом умирают в море — ученые до сих пор не выяснили, почему так происходит. Мне рассказала об этом явлении твоя бабушка, она хотела, чтобы наша свадьба состоялась именно в этот день.

— Но как ты узнал, когда это произойдет? — я боялась говорить громко, мне казалось, мой голос может спугнуть бабочек.

— Мне помог Филлип. Он не только увидел это заранее, но и смог объяснить мне, когда все произойдет. А это было очень непросто, ведь дельфины по-другому ощущают время. — любимый крепче прижал меня к себе, звуки музыки стихли — Но теперь ты понимаешь, почему я решил устроить свадьбу именно сегодня?

Я только кивнула головой: в горле стоял ком, от избытка чувств хотелось плакать.

Тем временем бабочки опустились совсем низко. Они налетели на нас ярким облаком. Изумрудные, салатовые, золотые, ярко-оранжевые, белые — красавицы легко порхали над пляжем, садились на столы и цветы, задерживались на мгновение, и снова взмывали вверх.

— Они прилетели поздравить вас! — смеясь, крикнула Маша, протягивая к ним руки.

Мама как-то странно замерла. Вглядевшись, я поняла, что на вышитых цветах на ее костюме сидит несколько бабочек. Это было какое-то сумасшествие!

Но вдруг, словно по мановению волшебной палочки, бабочки разом взмыли вверх и полетели в сторону моря, переливаясь всеми цветами радуги. Несколько минут они кружили над его гладью, и вдруг начали падать. Теперь их крылья были похожи на лепестки роз, брошенные в воду.

И почти в это же время на пляж опустился теплый вечер. Легкий морской бриз, словно свежая мята, приятно охлаждал кожу. По периметру нашего праздничного «городка» зажглись круглые фонарики, на столах появились свечи. Праздник близился к завершению. Пока Саймон, держа на руках спящего Адриана, разговаривал с мамой, ко мне подошли Маша и Александра.

— Полин, ты была права! — с горящими глазами прошептала Маша, поглядывая на Саймона. — Он просто чудо!

— Скажи, что ты сейчас чувствуешь? — спросила Александра, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Ох, это трудно описать. Наверное, мне хочется, чтобы этот вечер не кончался…

— Остановись, мгновенье, ты прекрасно. — тихо произнесла Александра и посмотрела через голову Маши в сторону праздничных столов. За одним из них в одиночестве, подперев рукой щеку, сидел Антон. Соседи-полицейские, лихо отплясывавшие на помосте, махали ему и звали к себе, но он лишь качал головой. Казалось, зажженная свеча на столе поглотила все его внимание.

— А эта ваша Бетта — очень симпатичное место. — задумчиво сказала Машка. — Идеально подходит для романтических приключений. Так что я тебя теперь очень хорошо понимаю, подруга! Но скажи, как ты ухитрилась больше года скрывать от меня, что родила ребенка? — вдруг воскликнула она.

Я промолчала: раз уж Маша сама все за меня придумала, зачем усложнять и сочинять что-то еще? Подруга продолжала говорить, но мы ее уже не слушали. Я смотрела на оживленное беличье личико Маши, ежеминутно менявшее выражение, и сравнивала его с лицом Александры, казавшимся выточенной из камня фреской. Огромная пропасть между морскими и людьми ощущалась как никогда остро. Мы же с Саймоном оказались где-то между этими двумя мирами…

Любимый, все еще держа на руках сына, остановился чуть в отдалении, так, что я видела лишь темный стройный силуэт на фоне моря. Машка вдруг ни с того ни с сего нервно засмеялась — я с первого класса знала этот ее смех: он означал, что Саймон ей очень нравится.

…Море так и манило меня в свои объятья. После шумного праздника хотелось ощутить исходящий от него покой. Я скинула туфли и зашла по щиколотку в воду, следом за мной двинулись Саймон и Александра. Ветер тут же принялся играть ее платьицем в стиле беби-долл, раздувая его колокольчиком. Морская прошла еще несколько шагов и оказалась по колено в воде.

— Красотка, похоже, хорошо выпила… — послышался из темноты незнакомый мужской бас. Повеяло запахом перегара и чеснока. — Девушка, вы часом не русалка будете? Я бы…

— Нет тебе тут русалок, любезный. Иди куда шел! — вдруг прервал его хриплый голос Антона.

Мы оглянулись и увидели сильно пьяного толстяка в спортивном костюме. Даже в темноте было видно, что под глазом у него светится большой фингал. Наверное, он забрел сюда случайно. Напротив незнакомца в боевой стойке замер Антон.

— Нет так нет. — неожиданно мирно согласился пьяный, оглядывая затуманенным взглядом его кулаки. — Я вчера уже дрался, сегодня перебор будет. — И он побрел вдоль кромки моря, загребая влажную гальку непослушными ногами.

Смех Александры звучал как нежный колокольчик.

— Спасибо, Антон! — произнесла она, отсмеявшись.

Антон подошел вплотную к кромке моря, не сводя глаз с Александры. «Наша служба и опасна и трудна…» — завели вдруг папины коллеги у нас за спиной. Антон нервно оглянулся и чертыхнулся.

— Никак не могу понять, почему твой голос вызывает у меня какие-то странные ассоциации… — пробормотал он.

Мы с Саймоном переглянулись и отошли в сторону от светящегося праздничного периметра. Темнота приняла нас в свои теплые объятья, море нежно, с легким шорохом накатывало на ноги. Там, где недавно было солнце, теперь красовалась огромная серебряная луна.

В свете фонариков было видно, как Маша медленно пошла в сторону праздничных столов, а Александра и Антон, взявшись за руки, разговаривают о чем-то.

Адриан не открывая глаз, глубоко вздохнул и улыбнулся, наверное, ему снилось что-то хорошее.

— Полина, я хотел сказать тебе… — Саймон пристально смотрел мне в глаза, мне казалось, что вместе с этим взглядом в меня переливается его душа. — Я буду всегда любить тебя. Кем бы я ни был!..