Танцы на цепях  - Рэйв Саверен

Как завороженная, она наблюдала за точно такой же полоской, проступившей на лице Ш’янта. Ранка моментально затянулась, оставив после себя лишь неприятное жжение.

– Понятно теперь? – пальцы скользнули по теплой коже, вытирая кровь, – если рана окажется серьезнее, мы оба отдадим концы.

– В чем смысл связи тогда?

– Мне нужно тело, – Ш’янт выпустил руку Безымянной, – с побочными эффектами приходится мириться. Посиди без тела с мое, и ты поймешь, что смириться можно с чем угодно.

Внезапная догадка исказила девичье лицо.

– Но если связь дает тебе тело, то я никогда…

– Я могу снизойти и отдать тебе имя. Но пока я не существую без твоей силы, мы связаны по рукам и ногам, – Ш’янт усмехнулся, отчего девчонка вздрогнула, – кто знает, вдруг ты не захочешь уходить.

– Чтоб тебя мрак сожрал!

Схватив меч, Безымянная вылетела из комнаты, не забыв, впрочем, аккуратно прикрыть дверь.

***

Алая волна восхода прокатилась по столице, разлив по внутреннему двору особняка кровавые лужи. Влажная земля скользила под ногами, от холодного воздуха становилось зябко. Скоро духота и жар войдут в свои права, но Безымянная знала, что она этого уже не увидит.

Идти было тяжело, точно кто-то бросил на плечи несколько мешков с картошкой, глаза жгло от соленых слез, и приходилось то и дело смахивать их. Воспоминания и боль накатывали волнами и разъедали до самых костей. Снова и снова в голове прокручивались жуткие картинки: ее мать, лежащая на полу, Киран в пещере и шелестящий чужой голос, золотые следы на дорожке перед домом.

Что-то хватает ее за лодыжки и тащит в комнату…

Впивается в шею и плечи, скручивает тугими узлами, хочет проникнуть в нее, заполнить сосуд чужого тела собой, спрятаться, дождаться удобного момента, чтобы ворваться в мир, не подозревающий о смертельной угрозе.

Клаудия не позволила.

Спасла.

Но чем она лучше страшного захватчика, проклятой крови, готовой на что угодно, только бы истребить людей, выполнить свое предназначение, возложенное на нее еще Пожинающим? Клаудия точно так же была готова уничтожить одну жизнь, чтобы дать шанс спящей богине.

Почему? Ради чего?

Разумеется, ответ напрашивался сам собой: Ш’янт одним своим поступком четко дал понять, что лишенные тела пойдут на что угодно, только бы вернуться в мир. Обман, шантаж, страх, умасливание.

Все, ради возможности жить снова.

И что будет, когда иномирец перестанет нуждаться в ее силе? Правда отпустит? Или просто свернет шею, чтобы не путалась лишний раз под ногами?

Да, он проявил заботу, но шла она от сердца или была просто необходимостью, чтобы не потерять драгоценный источник силы?

Безымянная не могла сказать. Иномирцы никогда не были для нее добренькими героями сказок. Стоило только вспомнить Рогву, подмявшую под себя целый город и насылавшую на всех чужаков страшные кошмары. Никто до сих пор не смог сразить чудовище, даже люз не брал ее броню. Разве такие существа способны на жалость или банальное человеческое участие?

Но Ш’янт совсем не похож на чудовище…

Пока не похож.

Безымянная поглядывала на особняк, но он оставался безжизненным и тихим.

Пусть. Тем лучше для них – успеют уйти незамеченными.

Страх и горечь подгоняли, заставляли ускорить шаг, а тень, скользящая по земле и пристально наблюдавшая за каждым движением, не давала забыть, что Безымянная здесь не одна.

Вдох-выдох.

Нужно сохранять спокойствие. Еще есть несколько минут, чтобы добраться до внутреннего сада.

Мягко зашелестела трава под ногами, а прохладный ветер игриво взъерошил волосы. Черная громада башни Беренганд казалась совершенно нереальной на фоне кроваво-красного неба. Весь мир вокруг выглядел как картина безумного художника, щедро плеснувшего на холст крикливых цветов. Прямо перед Безымянной, на витой опоре из чистейшего желтого люза, было установлено стекло.

Оно напоминало растянутый золотистый холст, колебавшийся от малейшего прикосновения ветра. Поверхность шла мелкой рябью, а вместо обычного отражения Безымянная рассмотрела крутой склон и белоснежные деревья вдалеке.

Дверь в иную реальность.

– Боишься? – голос иномирца звучал издевательски-насмешливо, отчего Безымянная только фыркнула и крепче сжала клинок.

– Нет.

– Ну ты и врушка.

Недовольно скривившись, она уверенно шагнула вперед и протянула руку к золотистой поверхности.

Ничего особенного. Какой-то там портал. Я что, о них в книжках не читала? Иномирцы попадают в наш мир через порталы, и никто еще от этого не помер. Наверное.

Что может пойти не так?

Безымянная подалась вперед, и густое золото обхватило ее запястье, а затем и руку до плеча. Она неосознанно задержала дыхание и зажмурилась, прежде чем сделать рывок вперед.

Стоило только переступить через тонкую грань между реальностью и Изнанкой, как опора ушла из-под ног.

Мир за стеклом напоминал черный, облитый золотом холст, на котором чужое красное солнце вычерчивало странные узоры из тонких, резко изогнутых линий. Вместо привычного внутреннего двора – зеркально-гладкий спуск в неизвестность, к широкому разлому, у которого едва ли было дно.

У самого края белели деревья, подобных которым не было в мире людей. Шелестели на ветру белоснежные кроны, воздух полнился сладким ароматом. Каждый лист напоминал шестиконечную звезду с крохотным отверстием в центре. Безымянная видела их так отчетливо, будто стояла рядом, но на самом деле до полосы деревьев было не меньше трех сотен ярдов.

Пространство вокруг сжималось и разжималось, будто весь мир Изнанки судорожно дышал.

Сам разлом – шрам, точно обезумевшее божество обрушило на столицу меч и плоть города разошлась, разделив пополам целые кварталы, разорвав дороги, распилив жилые дома, вставшие на пути бедствия.

Исчезла тропинка, ведущая к главным воротам, высокая кованая ограда. Соседняя улица рассыпалась, дома растворились, уступив место совершенно гладкой земле, пропитанной золотистой глазурью.

И башня Беренганд пропала. Черная тень не касалась земли, не было странного чувства, словно нечто следит за каждым шагом.

Попытка затормозить ни к чему не привела. Ухватиться было не за что. На зеркальном склоне не росла даже трава.

Стена деревьев была все ближе, и Безымянная приготовилась, зная, что другой возможности остановиться не будет. Оттолкнувшись руками от земли и оказавшись на ногах, ухватилась за мелькнувшие над головой белоснежные ветки.

Безымянная стиснула зубы от резкой боли, прошившей запястья и спину. Ей показалось, что ткань куртки затрещала и вот-вот разойдется по швам. Тело подалось вперед, ноги взлетели выше головы, а пальцы сжались так сильно, что совершенно онемели, превратившись в непослушные деревяшки.