Как преодолеть НЕТ. Переговоры в трудных ситуациях - Уилльям Юри

Во время разговора за спиной Лаудена стоял его напарник, в задачу которого входило подсказывать Лаудену вопросы, передавать информацию и следить, чтобы он сдерживал эмоции. Он помогал Лаудену «подняться на балкон».

Ван Дайк предупредил, что, если полиция предпримет штурм, он убьет заложников. Лауден в ответ заверил, что никто не причинит Ван Дайку вреда. «Ты не знаешь, как мы работаем, – сказал детектив. – За десять лет даже ни одного раненого. Мы не выбиваем двери. Это тебе не телесериал». Адвокат Ван Дайка тоже убеждал его: «Послушай, Ларри, никто не собирается тебя трогать. В трехстах случаях у подразделения по освобождению заложников не было ни одного пострадавшего».

Ван Дайк угрожал, что пойдет на прорыв вместе с заложниками. Лауден сказал ему: «Тебе лучше оставаться на месте. Ты там, а мы здесь. У нас много людей. Мы не хотим применять силу, но при необходимости пойдем на это. Ты умный парень. Ты знаешь правила игры. Лучше посмотрим, как уладить это дело».

Лауден задавал открытые вопросы, чтобы выяснить, о чем думает Ван Дайк и чего он хочет: «С чего все началось? Как нам выпутаться из этой переделки?» Ван Дайк стал жаловаться на коррупцию и злоупотребления в тюрьмах. Лауден сочувственно выслушал его и сказал: «Я понимаю, что ты чувствуешь», «Я уже слышал нечто подобное от других», «Раз уж ты поднял этот вопрос, мы займемся расследованием коррупции». Он пытался установить контакт с Ван Дайком, признавая его доводы и по возможности соглашаясь с ними; он перешел на сторону Ван Дайка.

Ван Дайк потребовал, чтобы ему предоставили возможность поговорить с Беллой Инглиш, журналисткой из «Дейли Ньюс», репортажами которой он восхищался. Лауден пообещал помочь найти журналистку и уговорил преступника взять полевой телефон, чтобы им было легче общаться.

Шаг за шагом детектив продвигался вперед. Беллу Инглиш доставили на место в полицейском вертолете. «Мы хотим, чтобы вы поговорили с ним по телефону, – сказал ей Лауден. – Только, пожалуйста, не употребляйте слов, которые могут вызвать негативную реакцию, таких как «тюрьма» или «заложники».

Инглиш назвала себя и спросила, почему Ван Дайк выбрал именно ее. «Потому что у вас честные статьи», – ответил он. Он рассказал журналистке, что ему грозит от двадцати пяти лет до пожизненного заключения по обвинению в грабеже. Следуя инструкциям Лаудена, Инглиш попыталась убедить Ван Дайка, что приговор не обязательно будет таким суровым. Вскоре после этого Ван Дайк согласился освободить одного заложника в обмен на подушки, одеяла и кофе. В 4:15 пополудни из раздевалки вышел заложник.

Четыре часа спустя Ван Дайк согласился отпустить еще одного заложника, если радиостанция WOR предоставит эфир Инглиш, чтобы она изложила его жалобы на условия содержания в тюрьме. Через несколько минут после передачи Ван Дайк отпустил второго заложника. «Отличная работа, – сказал Лауден журналистке. – Вы только что спасли человеку жизнь». «Нет, – ответила Инглиш. – Это вы спасли ему жизнь».

Затем Ван Дайк согласился освободить третьего заложника, если телеканал WABC-TV даст репортаж в прямом эфире с места события в одиннадцать часов в вечерних новостях. По просьбе департамента полиции телеканал дал согласие на передачу.

Освобожденный заложник передал признание в любви, адресованное Ван Дайком своей жене, а также слова преступника о том, что никто не пострадает, если полиция не пойдет на провокацию.

Однако вскоре после полуночи настроение Ван Дайка изменилось. Полиция слышала, как он говорил заложнику: «Становись на колени, старик. Сейчас я приставлю пистолет к твоей голове. Я не хочу никому причинять вреда, но, если они считают меня психом, я буду вести себя как псих». Он пытался переложить вину на Лаудена: «Вы тянете время. Я убью этих людей, и виноват будешь ты».

Но Лауден отверг обвинение: «Глупости, Ларри. Мы здесь, чтобы помочь. Мы в одной лодке. Но если ты это сделаешь, то это будешь ты, а не мы. Ты. Давай лучше подумаем, как из этого выпутаться». Лауден все время пытался переключить внимание на проблему.

Утром в пятницу обстановка накалилась. Ван Дайк потребовал утренние газеты и пришел в ярость, увидев репортажи, обвинявшие его в доносительстве. «Они врут! – кричал он. – Они пишут, что я стучал на заключенных и охранников! На охранников – да. На своих – никогда!» Он рассказал, что одни охранники заставляли его вовлекать других охранников в торговлю наркотиками, и заявил, что его убьют, если он вернется в тюрьму штата.

Лауден попытался успокоить Ван Дайка, пообещав ему безопасность: «Я знаю, что ты не информатор. Кто бы это ни написал, он ошибается. Мои слова сейчас слышат все средства массовой информации. Послушай, я попробую договориться, чтобы тебя не возвращали в тюрьму штата».

Лауден связался с федеральными властями и властями штата, чтобы выяснить, можно ли перевести Ван Дайка в федеральную тюрьму. Обстановка несколько разрядилась, когда Майк Борум, заместитель председателя комиссии штата по исправительным учреждениям, лично приехал сообщить Ван Дайку, что попытается устроить перевод. Ван Дайк сказал своему двоюродному брату, служащему тюремной охраны, которого привезли на место происшествия: «Я думаю, надо сдаваться. Они предлагают выгодную сделку». Лауден выстроил для Ван Дайка золотой мост, по которому тот мог отступить.

Ван Дайк согласился отпустить четвертого заложника, если телеканал WABC-TV и радиостанция WINS передадут репортаж об этом в прямом эфире, а также дадут Ван Дайку возможность рассказать свою версию событий. Получив слово, он пожаловался на условия содержания в тюрьме: «Меня били. Меня унижали».

Четыре часа спустя Ван Дайк вновь помрачнел и заявил, что не желает возвращаться в тюрьму. Он сказал Лаудену: «Мне нечего терять. Будем играть в русскую рулетку». Лауден попытался разубедить его и всю ночь успокаивал.

Рано утром в субботу Ван Дайк наконец согласился отпустить последнего заложника в обмен на репортажи в прессе и публичное обещание Борума о переводе. В восемь часов Лауден сообщил Ван Дайку, что Борум выступает с заявлением на канале WABC-TV. Через двадцать пять минут последний заложник оказался на свободе. В восемь тридцать Ван Дайк сдался. Ему разрешили сказать несколько слов прессе. «Я не сумасшедший, – сказал он. – Я человек, пытавшийся получить свободу… Меня поймали. Я здесь». Затем полиция увезла его в исправительный центр «Метрополитен», федеральную тюрьму на окраине Манхэттена.

Через сорок семь часов самый длинный и драматический инцидент с захватом заложников в Нью-Йорке, наконец, завершился. «Лично я больше не выдержал бы», – сказал охрипший и измученный Лауден.

Результатом переговоров стала победа полиции, которой удалось освободить заложников, предотвратить кровопролитие и вернуть преступника в тюрьму. Лауден объяснил, что он и его коллеги убедили Ван Дайка сдаться, «пытаясь создать атмосферу доверия и надежности, пытаясь доказать, что мы можем относиться друг к другу как люди и помочь друг другу выпутаться из этой истории».

Ван Дайк не получил свободу, но добился публичного обещания о переводе в федеральную тюрьму. Сдавшись полиции, он отпустил противникам лучший комплимент, на который они могли только рассчитывать. «Они вели со мной честную игру», – сказал он.