История с привидениями - Питер Страуб

— Кстати, — сказал Льюис. — Вы что, хотите прекратить заседания Клуба Чепухи?

— Нет, — быстро ответил Рики. — Ради Бога, нет. Нужно продолжать встречаться, ради нашего спасения. Вместе с Доном.

Все трое друзей моего дяди казались мне по-своему привлекательными. Неужели они не в своем уме?

Во всяком случае, они боялись, и двое из них уже умерли. Я уже писал раньше в дневнике, что Милберн кажется идеальной декорацией для работы доктора Заячья лапка. Я чувствовал, как реальность вокруг меня расплывается, превращаясь в сюжет одной из моих книг.

Эти два самоубийства — Дэвида и доктора Джеффри, — могли быть простым совпадением, и члены Клуба Чепухи не высказывали никаких подозрений по этому поводу. Так что же разворачивается перед моими глазами? История с привидениями или нечто куда худшее? Может, не случайно они, не зная подробностей, попросили меня рассказать именно об этом, самом страшном периоде моей жизни, о том, что я не перенес на страницы романа? Или эти события похожи друг на друга только так, как одна история с привидениями похожа на другую? И какова в конце концов фактическая связь между «Ночным сторожем» и тем, что случилось на самом деле?

Все прекрасное обладает телом и является телом; все, что существует, существует во плоти; и даже сны порождаются плотью.

Д.Г. Лоуренс, «Бесплотный Бог»

Можно ответить на этот вопрос только одним способом. За неделю или даже две можно детально описать все, что я помню о себе, о Дэвиде и об Альме Моубли. Когда я описывал это в романе, я невольно приукрасил события и тем самым солгал. И если я теперь не сделаю этого, я никогда не смогу написать про доктора Заячья лапка — ведь он в сущности та же Альма, черная Альма с рогами и хвостом. Так же, как Рэчел Варни из "Ночного сторожах — тоже Альма, только приукрашенная и наряженная в волшебные одежды. Теперь мне надо изложить не выдуманные, а подлинные обстоятельства этой истории. В «Ночном стороже» все разрешилось — закон жанра, — но жизнь не признает окончательных решений.

Я встретил Альму не в парижской гостиной, где Сол Мелкин встретил Рэчел Варни, а в куда более прозаической обстановке. Это было в Беркли, где я получил работу вскоре после успеха моей первой книги. Для начинающего писателя предоставленная мне должность выглядела достаточно серьезно — я вел одну группу по писательскому мастерству и две по американской литературе. Особенно много усилий отнимала вторая тема, которую я знал недостаточно хорошо и был вынужден читать горы книг, не успевая писать ничего своего. Если уж я мало читал Хоуэллса или Купера, то с критикой их творчества, знания которой требовала программа, был и вовсе незнаком. В итоге с утра я вел занятия, потом обедал в баре или кафе, а вечера проводил в университетской библиотеке. Глаза у меня болели от переутомления, а в желудке плескался жидкий казенный кофе. Я сдружился со стажером из Висконсинского университета по имени Хелен Кайон — наши столы в офисе стояли рядом, и она даже читала мою первую книгу, хотя и не прониклась ею.

Она всего боялась, не следила за своей внешностью и махнула рукой на мужчин, занималась в основном шотландскими современниками Чосера. В свои двадцать три года она уже опубликовала несколько работ.

— Мой отец имел фамилию Кайински, и я такая же упрямая полячка, — говорила она, но это был классический самообман. Упрямой она была лишь в отношении чосерианцев. Хелен была крупной девицей в больших очках, с длинными волосами, собранными в прическу неопределенного стиля.

В третий раз, когда я увидел ее за соседним столом, я пригласил ее на ленч. От неожиданности она чуть не подпрыгнула. По-моему, я первым в Беркли сделал ей такое предложение.

Через несколько дней я, возвращаясь с занятий, застал ее в офисе. Наш ленч прошел не очень удачно; сравнивая свои статьи с моим романом, она воскликнула: «Но я же пишу правду!»

— Я ухожу, — сказал я ей.

— Может, пойдем куда-нибудь выпьем.

— Нет, я ненавижу бары, и мне нужно еще поработать. Но вы можете проводить меня домой. Хотите? Я живу на холме.

— Я тоже там живу.

— Что вы читаете? — Я показал ей книгу. — О, Натаниэл Готорн. Ваша тема?

— Гарви Либерман сказал, что через три недели мне нужно читать большую лекцию о Готорне, а я не читал «Дом о семи фронтонах» со школы.

— Либерман просто лентяй.

Я мог с этим согласиться: кроме меня, три других его помощника готовили за него лекции.

— Все будет хорошо, если я сумею как-то свести это все воедино.

— Во всяком случае, говорить тут не о чем.

— Нет. Только жевать, — так и было во время нашего ленча.

— Простите, — она потупилась, но я погладил ее по плечу и попросил не беспокоиться.

Когда мы спускались по лестнице (Хелен тащила пухлый портфель с книгами и рукописями, а я только «Дом о семи фронтонах»), мимо нас проскользнула высокая светловолосая девушка. Прежде всего мне бросились в глаза ее бледность, удивительно спокойное выражение лица и соломенный оттенок волос. Ее круглые глаза были светло-голубыми. Я почувствовал странную смесь возбуждения и любопытства: в полутьме лестницы она выглядела как белый призрак во мраке пещеры.

— Мистер Вандерли? — спросила она.

Когда я кивнул, она пробормотала свое имя, но так тихо, что я не расслышал.

— Я учусь на английском отделении. Я хотела спросить, можно ли мне прийти на вашу лекцию о Готорне. Я нашла вашу фамилию в плане профессора Либермана.

— Пожалуйста, приходите, — сказал я. — Но эта лекция для младших курсов. Для вас это будет только потерей времени.

— Спасибо, — сказала она и пошла наверх.

— Откуда она узнала меня? — спросил я у Хелен, втайне радуясь своей популярности. Хелен молча указала на название книги у меня в руках.

Она жила в трех кварталах от меня, на втором этаже громадного старого дома, в квартире, которую делила с двумя другими девушками. Комнаты выглядели абсолютно одинаковыми, как и мебель в них, — о присутствии хозяек говорили только груды книг на столах.

Одинаковыми казались и жительницы этих комнат, которых Хелен описала мне, пока мы поднимались на холм. Одна из них, Мередит Полк, тоже из Висконсина, стажировалась на отделении ботаники. Они с Хелен познакомились, когда искали жилье, выяснили, что учились в одном университете, и решили поселиться вместе. Третья девушка по имени Хилари Легарди училась на театральном отделении.

— Хилари постоянно сидит дома, а по ночам слушает рок, — жаловалась Хелен. — Приходится затыкать уши. Но с Мередит мы дружим, хотя она немного странная. Пытается меня охранять.

— От чего?

— От всего.