Магометрия. Институт благородных чародеек - Надежда Мамаева

При перечислении того, что мы должны будем зазубрить, черты лица у этой самой Инессы все больше заострялись. Нос так вообще стал напоминать клюв.

— Дятел, — шепнул тень и добавил чуть громче: — Ну, право же, смотри. Чем не птичка-мозгоклюйка, которая вдолбит нужное ей знание в головы даже самых нерадивых…

Судя по тому, как вскинулась Инесса, слух у нее был отменный.

— Кто? Кто только что сказал? — она прищурила глаза и побледнела от злости.

— Не прячь глаза, — тень, осознавший свой промах, теперь шипел почти на ультразвуке прямо в ушную раковину, — и не смотри слишком понимающе. Умножь триста сорок пять на двести девятнадцать.

Я не поняла, при чем тут вычисления, но постаралась выполнить задание тени. Ничего не вышло, зато и «птичка» меня не заподозрила, лишь мазнув взглядом.

— Когда ты считала, у тебя был такой ошарашенный вид — то, что надо, — пояснил тень столь же конспиративно-тихо, памятуя о промашке.

«Генеалогичка», как я мысленно окрестила эту неприятную особу, осталась без поживы и вернулась к занятию, хотя о спокойствии Инессы не могло быть и речи: багровые пятна пришли на смену алебастру и раскрасили то и дело дергающиеся от гнева щеки.

— Итак, сегодня мы поговорим о родовой структуре и том, какое деление принято у разных рас. Прежде всего, стоит отметить, что чем исторически позднее появилась та или иная раса, тем более ее структура приближена к человеческой. Так, у драконов сохранились кланы, у демонов — роды, у дриад и эльфов уже имеет место понятие малой семьи, а нимфы вообще махровые индивидуалистки. Кстати, чаще всего именно глава клана, рода, семьи имеет преимущество перед остальными при распределении. Он может назвать имя своей избранницы Распределителю, и, даже если девушка будет против брака, кандидатура будет одобрена. Это называется «правом первого». Так, на сегодняшний момент им могут воспользоваться вожди кланов Андилис — морских драконов, Рупроу — подземных драконов, Тейрия — горных драконов, а также главы родов Мроу — первородных демонов, Нурмир — нефилимов…

Она продолжала говорить, а я сидела словно в вакууме. Тейрия — клан Аарона. Получалось, что если этот облезлый дракон решит назвать мое имя Распределителю, то как в той поговорке: нравится не нравится — спи, моя красавица…

Оставшуюся часть занятия я записывала то, что диктовала Инесса, машинально.

Звонок вывел меня из состояния мозгового оцепенения, и я поспешила вслед за остальными на занятие, суть которого я хотя бы отдаленно, но представляла: танцы.

* * *

Когда-то давно, на заре полицветных дисплеев телефонов, мама отдала меня в танцы. Тогда мне было семь. Леотард, станок, гран-плие и батманы. Родительница мечтала увидеть дочь не иначе примой Большого. Увы, ее чаяниям не суждено было сбыться. Хореограф разочаровал ее на первом же занятии, заявив: да, девочка неплоха, но если вы хотели вырастить из чада вторую Плисецкую, начинать надо было в три. Уже поздно. На любительский же уровень моя маман не согласилась, заявив, что незачем мне уродовать себя диетами, если на большую сцену я не выйду.

Потом были гимнастика, вальс, фортепиано, бассейн, волейбол, теннис… К слову, нигде я не задерживалась надолго, потому как особых талантов не проявляла. Родительница же находила все новые околоспортивные горизонты, лелея мечту открыть во мне доселе спрятанный талант. Увы, я разочаровывала ее все с тем же рвением: слух у меня оказался внутренним; рост для гимнастки слишком высоким, а для волейболистки — низким; партнер по вальсу все никак не подбирался. К двенадцати годам мне это все надоело, и, когда однажды мне предложили попробовать пулевую стрельбу, я согласилась, чтобы отвязаться-таки от маниакальной идеи родительницы сделать из меня великую не важно кого.

То ли винтовке я приглянулась, то ли судьба сжалилась надо мной, то ли у тренера чувство юмора превалировало над здравым смыслом… В общем, когда я впервые в жизни выстрелила пару раз в мишень в тире, руководитель кружка долго смотрел в бинокль, а потом спросил:

— Света, а ты в какую мишень стреляла?

Помнится, я от неожиданности тогда переспросила:

— А что, их там две было?

Саныч улыбнулся и заявил: «А тебе оно вообще надо?» Я горестно вздохнула и рассказала все как есть. Мужик проникся, поговорил с маман, заявил, что талант есть, но его надо развивать.

В общем, он меня поначалу покрывал, я честно выполняла ВП-40, в основном радуя молоком, и убегала гулять, родительница успокоилась, что отыскала-таки в ребенке скрытый дар, и все были довольны. Через полгода сдала на второй, а затем и на первый юношеский. А спустя пару лет матушка озаботилась уже вопросом того, какие предметы у меня в фаворе и куда я планирую поступать. Спорт плавно отошел на задний план, оставив у меня стойкое убеждение, что человек я не музыкальный и не танцевальный. Зато рука, привыкшая держать винтовку, — тяжелая и сильная. Последнее, кстати, оказалось для меня, как будущего врача, немаловажным: хирург во время операции должен уметь держать не только легкий скальпель, но и кранитом весом в несколько килограммов.

Танцкласс был такой же, как и при моем несостоявшемся романе с балетной пачкой: деревянный, нелакированный пол, зеркала во всю стену с одной стороны и большие окна — с другой, станок по периметру и рояль в углу.

Хореограф расставила нас в шахматном порядке и попросила повторять за ней. К слову, эта уже немолодая дама с гордой осанкой и прямым взглядом, с белыми как снег волосами, собранными в тугой пучок, мне почему-то не то чтобы понравилась, а… не вызвала неприятия. Она не пыталась навязать свою волю, мировоззрение, надавить. Просто преподавала, обращая внимание на каждую и не критикуя, а поправляя.

Разминка шеи, плеч, корпуса, стоп. Первая, вторая, третья позиции, реверанс этикетный, танцевальный, балетный… А потом началась моя персональная пытка: венский вальс. За неимением кавалеров мы, институтки, танцевали друг с другом. Мне досталась драконесса из знати. Она морщила свой надменный носик, всячески показывая, как ей неприятны мое партнерство и неуклюжесть. От этого я еще больше путалась в тактах и сбивалась.

Наконец раздались четкие хлопки и прозвучало:

— Дамы, на сегодня занятие закончено, можете идти обедать. Попрошу остаться…

Хореограф начала совсем не по этикету указывать пальцами на некоторых из нас. В число отмеченных попала и я.

Оказалось, что нам предстоит заниматься дополнительно, потому как нельзя выпускать на кадетский бал воспитанниц института, не умеющих грациозно вальсировать. На мое робкое: «А может, нас и не возьмут вовсе», дама лишь покачала головой и заверила: тех, кого бы не взяли, она не оставила бы на дополнительные занятия.

Первое из них хореограф назначила уже сегодня, на три часа. Поэтому, как только завершилось занятие по магтеории, я с горестным вздохом поплелась в танцкласс. Там-то, под бдительным оком преподавательницы, я впервые в жизни познала всю глубину выражения: «если больно так, что выворачивает суставы и рвет мышцы, значит, танцуешь правильно».