Рояль под елкой - Алиса Лунина

— Да что ты в этом понимаешь! — пренебрежительно хмыкнул Дымов. — Эллочка-людоедка в джинсах!

В ответ на это оскорбительное заявление Илюша вдруг подошел к роялю и открыл крышку.

— Не сметь! — закричал Дымов.

— Спокойно! — жестом короля в изгнании остановил его Илюша. — Дайте мне сыграть!

И торжественно объявил:

— Кейдж. «Четыре минуты тридцать три секунды тишины».

От изумления Дымов осекся и замолчал.

Кудрявый отрок взглянул на свои наручные дизайнерские часы, засек время и взялся за исполнение произведения. Четыре минуты Илюша со значением смотрел в пространство, скрестив руки на груди, а в финале с чувством тряхнул золотыми кудрями.

— Браво! — захлопала в ладоши Тамира. — Вы ужасно артистичный сукин сын!

— А то! — самодовольно сказал Илюша. — Не спешите записывать меня в дебилы! Я, между прочим, музыкальную школу закончил!

— Ты? — удивился Дымов.

— Форточку закрой, пианист, ворона влетит, — усмехнулся Илюша. — А ты думал, ты у нас один музыкальный гегемон? Если хотите знать, меня мамаша пичкала этой музыкой по самые уши! А я взял и на выпускном экзамене им Кейджа и выдал! Что тут было! Визгу, писку! В натуре — скандал! Я, впрочем, не жалею, что музыке учился, — улыбнулся Илюша. — Зато теперь могу сыграть при случае, произвести на женщину впечатление! Им это нравится!

— Какой ты ушлый! Откуда только такие берутся? — с сарказмом спросил Дымов.

— Оттуда! Как говорится, не пальцем деланный, — хохотнул Илюша, — от мамы! Папу, правда, ни разу не видел. А мамашка имеется! Все чего-то хотела от меня! С пяти лет на кинопробы всякие водила, мол, ты, сынок, должен зарабатывать, обеспечивать нам жизнь! Я обеспечивал. Даже в рекламе снялся: мальчик с супермягкой туалетной бумагой, не помните?

Кабанов отрицательно покачал головой.

— Она мне постоянно твердила: ты должен быть лучше всех. И грузила по полной: музыка, танцы, языки… Мне, понимаете ли, дед подгадил. Он у меня был профессор, доктор!

— Каких наук? — поинтересовался Кабанов.

— Биологических. Ботаник, в общем. Всю жизнь редиску с какой-то фигней скрещивал! Короче, типа мы интеллигентная профессорская семья, и я должен соответствовать, и все такое! Меня в таком духе воспитывали и всей этой лажей кормили. Короче, достали так, что в семнадцать лет я свалил из дома!

— Ты хочешь, чтобы мы тебя пожалели? — усмехнулся Дымов. — Зачем эти рассказы про трудное детство и хичкоковскую мать?

Илюша пожал плечами:

— Да мне ваша жалость параллельна, как и вообще вы сами! Я просто рассказываю про свой извилистый путь.

— Слышь, перец! — подал голос Кабанов. — Я тебе это как старший товарищ советую: берись за ум! Лучше в ботаники иди, как дед.

— Время покажет! — меланхолично изрек Илюша.

— А потом, парень, ну скажи честно: разве по любви не хотелось бы? — не унимался Кабанов.

— О чем ты, дядя?

— О том самом. Трахнуть какую-нибудь юную, тонкую, звонкую!

— Например, как эта? — Илюша кивнул в сторону Тамиры. — Ну почему же… Хотелось бы! С такой, пожалуйста, бесплатно. Ну, трахнул, а дальше что? Всякие там любовь, шуры-муры, это не для меня! Пусть меня любят!

— А он складывает из льдинок слово «вечность», — задумчиво сказала Тамира. — Какой-то прямо нарциссический монстр! Неужели ты никого не любишь?

Илюша пожал плечами.

* * *

Вдруг послышались сдавленные рыдания. Рыдала Ирина. Сначала тихо, «интеллигентно», потом по-бабьи, с надрывом, не стесняясь.

Дымову даже жалко стало бывшую: надо же, выходит, и в ней есть что-то человеческое, и она может страдать, и плакать, и даже вот, пожалуйста, любить.

Кабанову, судя по всему, переживания Ирины тоже были неприятны — он растерянно мял в руках носовой платок, приговаривая:

— Ирка, да брось ты! Нашла из-за кого!

А Тамира печально сказала:

— Он не стоит ваших слез.

— Хотелось любви, — сквозь слезы бормотала Ирина.

— Так кому не хочется, — понимающе кивнул Кабанов.

Отрыдавшись, Ирина выхватила у Кабанова носовой платок, от души высморкалась и успокоилась. Достала из сумки пудреницу, припудрила нос, а потом спокойно, словно между делом, отвесила Илюше звонкую оплеуху.

— Вот тебе, сволочь, за мои несбывшиеся ожидания и поруганную любовь! — прокомментировала свой поступок Ирина.

— Да ты что? — взвился Илюша. — Охренела?

— А вот тебе за всех женщин!

Ирина снова размахнулась и наградила любовника второй звонкой плюхой.

— А вообще правильно! — кивнула Тамира. — Тоже мне, мальчик Кай!

Илюша вскочил с дивана и в порыве негодования перевернул журнальный столик.

— Достала ты меня! — закричал златокудрый отрок. — Вторая мамашка нашлась! Грузишь, грузишь, любви какой-то требуешь! Надоело! И денег твоих не захочешь!

— Между нами все кончено! — взвизгнула Ирина.

— Ясен пень, — кивнул Илюша, — не сомневайся! Давай снова с пианистом сойдись и его нагружай. Этот придурок все вытерпит.

Дымов хотел было что-то сказать, но счел это ниже своего достоинства.

— Посмотрим, как ты теперь будешь жить, — нервно рассмеялась Ирина, — и на какие шиши!

— А я таких, как ты, с десяток найду, — спокойно парировал Илюша. — Еще и на конкурсной основе отбирать буду!

— Пошел вон, щенок! — закричала Ирина.

— Уже ушел, — усмехнулся Илюша.

После его ухода воцарилась тишина.

Ирина курила, нервно вытирая слезы.

Подумать только, самая большая любовь ее жизни закончилась так бездарно! Юное и прекрасное божество оказалось всего лишь алчным, наглым мальчишкой. Ирине было обидно и горько еще и от того, что свидетелем ее унижения стал ненавистный бывший муж.

Она взглянула на бывшего. Дымов смущенно отвернулся. Конечно, делает вид, что ему все равно, а между тем она точно знает, что в глубине души Дымов торжествует и смеется над ее поражением. Ирина вновь всхлипнула.

— Не расстраивайтесь, — сочувственно сказала Тамира. — Все к лучшему!

— Отвали! — отрезала Ирина.

Снова помолчали.

Наконец Ирина с горечью произнесла:

— Разве вы можете понять меня? Мои чувства, мою трагедию? Ведь я думала, что Илья чистый, неопытный мальчик, белый лист, на котором можно писать все, что хочешь.

— Ну, я бы так не сказал, — с иронией заметил Дымов.

— А ты-то чему радуешься? — вскинулась Ирина.