Времена не выбирают - Пола Хейтон

Она уже готова была пересказать ему разговор, подслушанный в дамской комнате на балу у Грюннов, но вовремя остановилась. Что это даст?

Зачем он приехал? Чего от нее хочет? Пройдет буря, и Макс уедет. Так зачем же растравлять старые раны? Со временем, может быть, она научится спокойно воспринимать его присутствие, но сейчас самым последним делом было бы проглотить приманку и вспомнить свою любовь к нему, свои надежды.

— Пошли, — со вздохом сказала она, — пошли в кухню. Немыслимо ехать обратно в такую погоду. Могу предложить тебе чашку кофе.

Джил пошла в кухню и на ходу, полуобернувшись, спросила:

— Ты ужинал?

Макс стоял на том же месте, глазами буравя пол, потом устремил взгляд куда-то вдаль. Он весь сник, от былого запала не осталось и следа.

— Нет, не ужинал, — ответил он бесцветным голосом.

— Тогда я чем-нибудь покормлю тебя на дорожку. — Она упорно старалась выдержать бодрый дружеский тон. — По-моему, ураган уже стихает.

Макс пристально посмотрел на нее и, коротко кивнув, последовал за ней в кухню.

Продолжая болтать как заведенная, Джил поведала ему о последних деревенских новостях, о Рождестве у Бекки, об уходе китов на север, о завершении доклада и при этом не спускала глаз с плиты, на которой грела для него суп. За все время Макс не проронил ни слова.

— А как ты провел Рождество? — тем же наигранно-легким тоном спросила девушка, ставя перед ним тарелку супа.

— Паршиво!

И тут, не давая ей увернуться, Макс поймал ее за руку и сжал запястье так, что пальцы его побелели.

— Макс! — испуганно вскрикнула Джил. — Ты делаешь мне больно!

— Вот и хорошо! Надо бы побить тебя.

Чуть ослабив хватку, он притянул ее к себе и заставил смотреть ему в глаза.

— Джил, дорогая, — проговорил он тихо, медленно покачивая головой из стороны в сторону, — только сейчас я понял, как, должно быть, обижал тебя. Но разве ты не чувствовала, какую власть надо мной имеешь? Неужели ты не понимаешь, что вся та внешне красивая жизнь без тебя ничего для меня не значит?

Она не верила своим ушам. Трудно представить, что такой человек, как Макс, способен жаловаться. И, вопреки твердому намерению сохранять дистанцию, Джил потянулась к нему, провела пальцами по щеке, ощущая жесткую щетину.

— Так почему ты мне этого не сказал тогда? Ты не мог не видеть, как я одинока и несчастна. Не говори, что не замечал, как я страдала от того, что ты не впускал меня в свою жизнь, а своей жизни у меня там не было.

— Да, признаю свою вину. Мне надо было найти время для разговора с тобой. Но я искренне верил, что ты привыкнешь. Когда увидел тебя в офисе в новом обличье, решил, что ты окончательно влилась в эту жизнь. — Макс робко улыбнулся. — Правду сказать, я был немного разочарован, увидев, во что ты себя превратила.

Так значит, она была права.

— Тогда почему ты мне ничего не сказал?

— Потому что дела так поглощали меня, что я не мог думать ни о чем другом. Я попался в старый капкан, но тогда этого еще не понял.

— А мне казалось, что ты хочешь для себя именно такой жизни.

— Но от этого я уехал из Сан-Франциско осенью! — воскликнул Макс. — Я же тебе обо всем рассказывал!

— Однако у тебя не получилось? Ты так и не освободился?

— Нет. — Макс покачал головой. — Тогда нет. И я все еще был бы там, если бы цена не была так безмерно высока.

— Цена? — нахмурилась Джил. — О какой цене идет речь?

— О цене потери. Я не хочу потерять тебя.

Глаза их вновь встретились, и Джил показалось, что она растворяется в серой глубине. Макс нежно, но твердо держал ее за руку и вдруг одним коротким движением притянул к себе.

— Я люблю тебя, дорогая. И ты правильно сделала, что ушла. Только потеряв тебя, я понял, как сильно люблю, как мне тебя не хватает. Никто и никогда так не притягивал меня. Это даже пугало. Страх и послужил причиной того, что я выжидал, прежде чем поехать за тобой. Не думал, — закончил он, тряхнув головой, — что кто-то может обладать надо мной такой властью.

— Были еще какие-нибудь соображения? — спросила она, купаясь в приятном тепле его близости.

— Почему я медлил? Да, — с улыбкой произнес Макс. — Мне надо было завершить некоторые дела, и на этот раз с ними покончено.

— Но чем ты будешь заниматься? Чем зарабатывать на жизнь? — удивленно воскликнула Джил.

— У меня есть кое-какие сбережения, — пожал плечами Макс.

— Но ты не сможешь быть счастливым в праздности, — возразила Джил. — Человек должен работать.

— Видишь ли, я не совсем обрубил концы.

Он притянул Джил еще ближе к себе и стал гладить ее шелковистые светлые волосы.

— Вот что я придумал: в университете Сан-Франциско прекрасная кафедра морской экологии. Я уже навел справки. Они хорошо знакомы с трудами твоего отца и сказали мне, что, если ты получишь степень, они с радостью предоставят тебе работу на кафедре, преподавательскую или научную. Ты сможешь заниматься тем же, чем и раньше, но уже как штатная сотрудница.

— Звучит чудесно, но ты так и не ответил на вопрос о твоей работе, твоем будущем.

— Подожди немного, и я объясню. Мое место сейчас занял Пол Паркер, мой зять. Он еще не совсем готов для такой работы, но с помощью моего отца скоро освоится. Я сказал всем, что в случае особых затруднений буду ему помогать, по крайней мере, тогда, когда ты будешь в университете. Думаю, часть года мы можем проводить в городе, а во время миграции жить на побережье. Ну, как?

Джил выпрямилась и уставилась на него в полном недоумении.

— Ты сам до всего этого додумался?

Он кивнул.

— Тебе ведь нравится мой план?

— План превосходный. Для меня! Но все же остаются сомнения по поводу твоей работы. Чем будешь заниматься ты?

— Здесь, на берегу, я буду помогать тебе. Я мог бы вместе с тобой пройти университетский курс. Меня интересует эта область науки.

Джил заметила, что он засмущался.

— Я об этом никому не говорил, но хочу попробовать себя еще в одном деле.

— В каком? — спросила она улыбаясь.

— Только обещай не смеяться, а то я и впрямь тебя поколочу. Хочу… поупражняться в рисовании.

— Что? Что ты хочешь разрисовывать? Дома? Ограды?

— Ну вот, ты надо мной смеешься, — укоризненно протянул Макс.

— Прости, это прозвучало как-то непривычно. Никогда бы не подумала, что у тебя есть склонность к изобразительному искусству.

— Не собираюсь стать вторым Рафаэлем. Меня больше интересуют зарисовки с натуры, что-то вроде этого. Возможно, в один прекрасный день мы выпустим книгу. Ты подготовишь текст, я — иллюстрации. В детстве я увлекался рисованием, и у меня неплохо получалось. И, конечно же, мы поженимся как можно скорее. Согласна? Что ты об этом думаешь?