Полюбить Джоконду - Анастасия Соловьева

— Я — Женя. А ты?

— А я — Лена.

— Тут, Елена, расклад такой. Мне, короче, сегодня вечером надо быть в Москве, так что дай мне номер твоего мобильника. Все проблемы обсудим по телефону.

— Какие проблемы? — Я с трудом соображала, о чем это он.

— Ну в смысле, что… — Женя обернулся на Наташу. — Да вы не волнуйтесь, у меня все по понятиям.

Если только на минутку увидеть эту сцену Наташиными глазами, сразу вырвет. И салат, и антрекот, и сухофрукты — все выплеснется на бордовый коврик у кровати.

— Ладно, пока. Топай давай, в Москву опоздаешь!

— Я чё-то не врубился! А телефон?

— А телефон next time. По-русски — другим разом.

— Да ты… — Женя открыл рот, чтоб назвать меня недоделанной лохушкой или чем-то еще наподобие, но на этот раз постеснялся Наташи.

— Сам такой!.. — крикнула я ему вслед.

— Ну, видишь, какие парадоксы случаются в жизни? — спросила Наташа, отсмеявшись.

— Да!

Я тоже развеселилась. С Женей — крутой облом, но все равно смешно ужасно.

— А утром из-за этого попугая на тебе лица не было.

— Ой, не говори!

— Ну что, лучше он Макса?

— Нет. — Я быстро затрясла головой, но тут же подумала: он не лучше Макса, а Макс — не лучше его. Женя — попугай, Макс — зануда.

— Ну ладно, — предложила Наташа. — Пойдем в бар, полакомимся немного.

Каждый раз, немного передохнув после обеда, мы спускались в бар съесть по порции мороженого с ликером. Под настроение Наталья заказывала себе бокал сухого вина. Обычно в это время в баре было безлюдно, играла тихая, грустная музыка.

— Бах, — объяснила она.

Я опять вспомнила о маме. Подумала, что она тоже была тихой и грустной, как эта музыка. Вечно куда-то спешила, возвращалась поздно, молчаливая, усталая. И никто, ни я, ни папа, ни разу не спросил у нее, как дела. А потом она взяла спортивную сумку и ушла с ней к метро. На прощание хотела что-то объяснить, но я не стала слушать. И теперь я даже не знаю, где мне искать маму, по какому телефону звонить. А может, Наташе что-то известно?

Однако я решила пока не спрашивать ни о чем. Воспитательная беседа попала в цель, но если тетя это почувствует, у нее прибавится сил… и она меня совсем задолбает! Нет уж, лучше молчать!

— Пойдем в кино? — предложила Наташа.

— Какой фильм?

— «Рождество с неудачниками», американская комедия.

— Ты же говорила, американские комедии низкопробные.

Она только засмеялась:

— Не умничай!..

Вот жизнь в пансионате: мороженое, американские комедии, дискотеки. Жалко, что не всю жизнь такая жизнь! А что дома?

— Тебе звонили Катя, Настя, Рома, Аня и Денис. — Папа, небритый и осунувшийся, встретил меня в прихожей. — Ну и Макс, конечно.

— Это радует, — вздохнула я. — Как ты поживаешь?

— Ничего.

Я послонялась по квартире: ковер пыльный, в кухне, на обеденном столе, крошки и грязные разводы. Завтра придется устраивать генеральный шмон. Хорошо, что еще не скоро в школу.

— Мама тебе звонила? — спросил отец.

— Нет. А тебе?

— Если бы она решила позвонить, то логичнее было бы тебе.

— У нее ведь даже нет телефона…

— Могла бы с городского позвонить. Твой-то номер она знает!

— А твой? — спросила я. Жена не знает телефон своего мужа? — Ты что, не мог купить ей мобильник? Он стоит-то тысячи четыре, если без камеры…

— Куплю обязательно, когда она вернется…

— Ты думаешь, мама вернется?

— Вернется! — Папа жалко улыбнулся. — Рано или поздно…

Я понимаю, что жизнь у него и без того не сахар, и тему мамы быстро сворачиваю. А вообще-то у меня поднакопилось много вопросов. Почему ты никогда не делал подарков маме? Даже ко дню рождения и к Восьмому марта? Почему мы никогда втроем не ездили к морю? Что произошло у мамы в клинике? Нет, задавать их сейчас — по меньшей мере жестоко. Мне все-таки жалко отца, а про маму — что и говорить…

После ужина я позвонила однокласснице Катьке Трубинской. С Настей разговаривать не хотелось. Она — сто пудов! — закидает по просьбе дурака Максика всякими многозначительными вопросами.

Хотя, если задуматься, чем Максик-то виноват? Розы подарил, на плеер раскошелился, и я сама обещала, что буду звонить ему. Воспитанная и интеллигентная девочка в этой ситуации постаралась бы спустить все на тормозах, постепенно давая понять, что былые чувства растаяли в тумане… Но это так противно. Была бы сейчас мама! Можно было бы ей все рассказать. В отличие от Наташи мама никогда меня не воспитывала. Обычно она говорила: я бы поступила вот так и так, но вообще-то решать тебе. Мама почему-то любила повторять: ты свободна. Как-то так особенно мечтательно это произносила…

Не дождавшись вестей, Максик позвонил сам. Я как раз душ принимала.

— А Лена спит. Устала с дороги, — объяснил отец.

Я почувствовала громадное облегчение.

Но на следующий день телефон затрезвонил с утра пораньше. Опять этот Макс. Голимый придурок! Сказано же тебе: устала с дороги!

— Алло! — крикнула я трубку. Сейчас тебе, Максик, мало не покажется!

— Лен, ты уже вернулась? — донесся до меня далекий и родной голос мамы.

Следующий день был выходной, но я почему-то проснулся рано — еще затемно. Вдруг в соседней комнате что-то упало. Я напрягся. Кто же там? Карташов? Я вслушивался, но кругом было тихо. Показалось, решил я и попытался снова уснуть, но в коридоре раздались шаги. Я вскочил. Точно — Карташов! Они пронюхали про нашу деятельность! И теперь проникли в квартиру…

Дверь начала приоткрываться. В проем просунулась голова Леонарды.

— Проснулся, наконец. Вставай — я кофе заварила. Нам нужно поговорить.

Дверь опять прикрылась. Я накинул халат, наскоро умылся и вышел на кухню. Здесь никого не было.

— Я тут, — окликнула она из комнаты. — Ты же знаешь — я не терплю кухонь. А здесь кто-то бывал.

В той самой комнате, где Гришка писал Лизину парсуну, на столе дымился кофе, а Леонарда сидела в кресле, в котором всегда позировала Лиза. Леонарда была в черном, причудливо расшитом стразами и жемчугом наряде. Я невольно сравнил ее с Лизой — Леонарда показалась мне колючим сучком с засохшего дерева. Она курила длинную тонкую трубку, и дым улетал в открытую форточку.

— Я тебя ищу, друг мой, с Нового года, — говорила не торопясь Леонарда, отпивая кофе. — Тут нет никого, сотовый — недоступен. Сам ты не звонишь, не приезжаешь. Хотела тебя с Рождеством поздравить.