На одном вдохе - Сергей Зверев

— Пусто, господин генерал, — доложил он, когда солнце окончательно скрылось, а сумерки сгустились до такой степени, что дальнейшие поиски потеряли всякий смысл. — Предлагаю разбить лагерь для ночлега, а вокруг выставить шесть ночных дозоров.

— Где вы намерены это сделать?

— В редколесье огонь от костров будет хорошо заметен. Лучше углубиться метров на пятьсот в джунгли и разбить лагерь там.

— Действуйте, — кивнул Анджело.

В эфир тотчас был передан соответствующий приказ.

Бойцы подразделения выстроились в три колонны и скрылись в густом лесу…

На небольшой живописной полянке закипела работа. Кто-то из бойцов распаковывал объемные ранцы, кто-то отправился собирать сушняк для костров, кто-то разбивал палатки…

Усевшись на ствол сломанного дерева, Маркос закурил сигару. Наслаждаясь дымком, он наблюдал за бойцами и младшими командирами. И вскоре отметил неплохую выучку подчиненных капитана. Те действовали молча, быстро, слаженно и практически бесшумно.

С наступлением темноты капитан Родольфо выставил вокруг поляны шесть дозоров, назначил дежурных, остальным бойцам приказал отдыхать. В обустроенном палаточном лагере установилась абсолютная тишина. Присутствие людей в джунглях выдавали лишь потрескивание сухих дров и огненные всполохи, отбрасывающие от сидящих бойцов на стену из пальмовых стволов и листьев бесформенные тени.

Маркос лег в отдельной палатке, разбитой в самом центре лагеря и охраняемой двумя солдатами. Капитан возложил на себя функцию начальника караула и спать не собирался.

Ночь выдалась безветренной и теплой. К тому же светила полная луна, неплохо освещавшая подступы к лагерю. Маркос уснул быстро — сказались усталость и нервное напряжение, одолевавшие на протяжении всей операции с момента выхода в море.

Посередине ночи послышался непонятный гул. Подняв голову, Маркос прислушался… Раздавались возбужденные мужские голоса.

— В чем дело? — высунул он голову из палатки.

У центрального костра, отправлявшего в черневшее небо снопы искр, происходила непонятная суета. Туда же подтягивались свободные от дежурства бойцы.

Анджело дернул ближайшего солдата за рукав.

— Что случилось?!

— Говорят, кто-то напал на один из наших дозоров, — ответил тот на ходу.

Подбежав к центральному костру, Маркос увидел печальное зрелище: двое бойцов с разбитыми лицами лежали на расстеленном брезентовом полотнище, третий стоял рядом. С виду этот третий был целым и невредимым, однако именно он более всего напугал бывшего министра. Бледное как мел лицо, потухший отсутствующий взгляд, безвольная поза…

Судя по всему, молодые филиппинцы с кровоподтеками на лицах тоже находились в глубоком трансе или гипнозе, в который их вогнал проклятый гость из России.

— Господин генерал, что с ними?! — послышался за спиной возглас.

Обернувшись, Маркос едва признал капитана. Тот стоял с округлившимися от ужаса глазами, пальцы правой руки тряслись и никак не могли застегнуть пуговицу камуфлированной куртки.

Смачно выругавшись, Анджело сказал:

— Я же просил вас проинструктировать людей и предостеречь их от контакта с европейцами.

— Да, генерал… Но я не думал, что это так серьезно…

— Впредь думайте. А лучше слушайте то, что вам говорят старшие по званию и возрасту.

— И что мне теперь с ними делать?

— Ничего. Оставьте их в покое. Утром я расскажу, куда их следует доставить для излечения.

— Понял. А что прикажете делать сейчас?

— Сейчас проинструктируйте людей и удвойте дозоры. А я сделаю пару звонков бывшим сослуживцам. Кажется, нашу группировку пора усиливать…

Республика Филиппины; северное побережье острова Катандуанес. Настоящее время.

Я не испытывал к филиппинским воякам неприязни, ненависти или злости. Говорю это абсолютно искренне. Но… война есть война. Мировая или крохотная — ограниченная одним гектаром густых джунглей. Я просто обязан был атаковать троих парней в камуфляже и одержать победу. Иначе проиграл бы сам и, возможно, расстался бы с жизнью.

Выдернув из-под проклятого ботинка свою ладонь, я извернулся и выполнил подсечку, в результате которой ненавистный мне служака грохнулся спиной об землю.

Напротив второго я оказался уже будучи на четвереньках. Данное положение было удобным для атаки с ходу, чем я и воспользовался, зарядив сопернику «двоечку» в пах и солнечное сплетение. На моей стороне была внезапность и кромешная тьма. Лежа на земле, я успел запомнить позиции троих противников, а потому действовал молниеносно. После того как я уложил второго «товарища», я сумел вскочить на ноги, и третий получил уже по полной.

Это был классический удар «маваши гери». Крутанувшись, я от души зарядил бедному филиппинцу ногой в голову. Он тоже куда-то закатился, а за спиной вдруг послышался шорох. Я резко обернулся, готовясь поставить блок, уйти в сторону или сразу нанести удар. И вдруг увидел выставленную вперед руку, освещенную ярким светом фонаря. Глаза давно привыкли к темноте, поэтому пришлось их зажмурить. Через мгновение понял, что это Глеб с фонарем лезет напролом через кусты к месту схватки. И лезет не просто так.

Тот придурок, что топтался на моей ладони и первым получил урок в виде подсечки, успел очухаться и, подняв автоматическую винтовку, целил мне в спину. Выстрела не случилось. Глеб поднял правую руку и, осветив ее, произвел ладонью манипуляцию, после чего послышался лязг затворной рамы упавшей винтовки.

— Один готов, — прошептал Захарьин, осмотрев первую жертву. — Надо бы и других отключить.

— Зачем?

— Чтоб лишнего не рассказали.

— Лучше бы ты включил в своих мозгах функцию «предсказание», — проворчал я. — Обошли бы сторонкой этот чертов лагерь, и не пришлось бы тут устраивать бои без правил…

Поколдовав над двумя оставшимися бойцами, Глеб распрямился и выключил фонарь.

— Готово. Что теперь?

— Двигать надо отсюда. И чем быстрее — тем лучше.

Гипнотизер понимает мои слова слишком буквально и, снова включив фонарь, ломится через кусты.

— Стоять, идиот! — хватаю его за руку. — Во-первых, выруби свет!

Он послушно щелкает клавишей. Свет гаснет.

— Во-вторых, старайся передвигаться бесшумно.

— Да-да… Извини, я забыл…

— В-третьих, займи свое место в строю и покидай его только с моего разрешения.

— Понял.

— И наконец, в-четвертых, нам в другом направлении. Усек?

— Да, Женя.

Повернув в сторону от разбитого лагеря, по-прежнему освещавшего кроны деревьев красноватыми всполохами от десятка костров, мы продвигаемся метров на триста.