Последнее прощай - Фиона Лукас

далеко от города, — может, это было что-то, связанное с сельским хозяйством или лесничеством?

Какое-то время Анна наблюдала, как Гейл хлопотливо разрывалась между возней с маленьким Спенсером и наставлениями Терезе о тонкостях использования навороченного молокоотсоса и видеоняни, которые она принесла с собой, но затем взгляд ее метнулся к стрелкам наручных часов.

— Я поеду, — объявила она.

Она пробыла здесь уже часа два, так что наверняка пора было понемногу ослаблять натиск нахлынувшей на Терезу толпы.

— Ну что ж, было приятно тебя повидать, — отозвался Ричард.

Гейл даже оторвалась от Спенсера и с улыбкой присоединилась к его словам. Чудеса не заканчивались.

Проводив Анну до двери, Тереза обняла ее на прощание.

— Только не пропадай, — попросила она, когда они отстранились друг от друга.

— Не буду.

— Я всегда чувствовала, что наши мужья — самая большая ценность в семье Барри, — добавила Тереза, — так что нам, аутсайдерам, нужно держаться вместе.

Она еще разок стиснула Анну в своих объятиях. Та уже направилась к своей машине, как Тереза вдруг крикнула:

— Увидимся в следующее воскресенье?

Анна остановилась и обернулась с явно озадаченным видом.

— Обед у Гейл с Ричардом, — подсказала Тереза.

— Разве мы не договорились, что теперь обедаем только раз в месяц? И следующая встреча только за день до дня рождения Спенсера. Впереди еще несколько недель.

— Ну, да… — смутилась Тереза, — я просто подумала, что мы вернулись к прежнему расписанию.

Анна сильнее сдвинула брови, и Тереза продолжила:

— То есть, мне просто показалось, что в позапрошлый раз у тебя не получилось.

— В позапрошлый раз? — голос Анны взлетел вверх.

Тереза явно смутилась. Она оглянулась в сторону гостиной, откуда доносилось громкое сюсюканье нянчившейся с малышом Гейл.

— Мы обедали второго числа.

Анну бросило в холод.

— Ты хочешь сказать, что вы продолжаете собираться на семейные обеды каждые две недели без меня?

— Нет. То есть, я не знаю… это было всего один раз. Может, Гейл пригласила нас из жалости, потому что я была глубоко беременная, и она хотела спасти меня от готовки?

— Но ты ведь, кажется, только что сказала, что вы собираетесь встретиться и на следующей неделе?

Тереза вздохнула:

— Ну пойми, Гейл хочет как можно больше времени проводить с малышом, — она ненадолго опустила глаза, изучая камни своей дорожки к дому, и снова подняла взгляд на Анну. — Я не думаю, что это было подстроено, правда.

Анна кивнула, чмокнула Терезу в щеку и улыбнулась — плотно стиснув зубы. Взгляд ее оставался холоден. Она повернулась и зашагала к припаркованному на обочине авто.

* * *

Когда ранним воскресным утром Броуди стоял, уставившись в лежавший у него на столе блокнот, все внутри него взывало: «Беги!» Ему хотелось сорваться, выбежать из своего коттеджа и, миновав двор, укрыться в стенах своей мастерской. Хотелось взять в руки стамеску и забыться, отдавшись бездумному вырезанию фигурок из дерева.

Но Броуди не сорвался. Вместо этого он выдвинул из-за стола свой стул и сел. Посидев примерно с минуту, он настроился и открыл лежавший на столе блокнот, взял в руки перьевую ручку и прижал ее кончик к странице.

«Пиши, — приказал он сам себе. — Напиши что-нибудь. Хоть что-то!»

Кончик ручки ожил. На бумаге начало появляться слово.

«Боль».

Броуди понятия не имел, откуда оно взялось, но слово было уже перед ним. Не совсем то слово, которое ему бы хотелось читать. Да и думать о нем желания не было. Но это было слово, и душа его наполнилась ликованием вперемешку с легким чувством неловкости. Он снова повел ручку по бумаге.

«Скорбь… Вина… ЯРОСТЬ».

Броуди посмотрел на написанное. Он вдруг осознал, что злится, но не мог понять, на кого. Он попытался снова.

«Прости, прости, прости…»

Колотящееся сердце припустило еще быстрее. А здесь достаточно кислорода? Уверенности не было. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Давай! — скомандовал он вслух. — Хватит уже. Напиши хоть одно чертово предложение!

Он снова принялся писать. По крайней мере, он собирался это сделать, вот только у его подсознания имелись другие планы. Ручка начала рисовать мужчину. Он стоял один, и пущенное Броуди в полет воображение стало возводить вокруг него пейзаж. Вот за ним появились горы, суровые и бугристые, а прямо у его ног — край пропасти. Броуди догадался, что мужчина смотрел в эту зиявшую в земле рану. Причем смотрел уже так долго, что позабыл, что мог бы сделать что-нибудь другое.

Злость в груди Броуди стала нарастать, и ручка все быстрее царапала по бумаге, прорисовывая контуры, накладывая на рисунок тени и тьму. Он не останавливался, пока запал не угас, и, когда очнулся, вдруг понял, что мужчина ушел.

Логика подсказывала, что тот все еще оставался на странице, что он просто скрыл его фигуру под слоем чернил в своем приступе помутнения, но сам Броуди знал, что это не так. Он совершенно точно знал, куда делся этот мужчина.

Этот мужчина был на дне пропасти.

Глава 23

Солнце припекало плечи. Мысленно улыбаясь, Анна укладывала в багажник своей машины маленький чемоданчик. Завтра наступал тридцать пятый день рождения Спенсера, и этим вечером она на целых две ночи заселялась в бунгало на пляже Камбер-Сэндс. В их бунгало. Она немного расстроилась из-за того, что новые хозяева сделали в нем ремонт. В списке удобств на сайте, где она оформляла бронь, были указаны сушилка для белья, Wi-Fi и горелка для бревен. На этот раз вряд ли стоило ожидать отключения электричества или скрип водопровода. И все же так у нее хотя бы был шанс помянуть Спенсера так, как этого хотелось ей, безо всяких помех, да и погода обещала быть просто великолепной — спасибо теплому фронту под конец мая. Все складывалось как нельзя лучше.

Оставалось всего одно препятствие, прежде чем все это могло стать возможным: запланированный Гейл особый обед у Барри. Анна все еще не оправилась от новости о том, что две недели назад Тереза и Скотт как ни в чем не бывало собирались на обед с родителями ее мужа, но сегодня она не хотела об этом думать. Она не собиралась даже вспоминать об этом, потому что мечты ее были заняты теплыми ночными бризами, плеском прохладной воды у босых ног и шелковистым песком, который ерошит и сминает уходящий прилив.

Один обед — вот и все, что от нее требовалось. Да и проходил он не у Гейл с Ричардом, а в «Синнамон-кафе».

«Это всего лишь пролог, — уговаривала она себя, паркуясь у ресторана рядом с машиной Скотта и Терезы, — все самое главное будет после. Просто не зацикливайся