На грани - Сара Дюнан

Мне известно, что теоретически считается, что воспитание мало что значит по сравнению с природой, которая всегда возьмет свое, но я должна сказать, что пятнадцати минут общения с Лили в младенческом возрасте оказывалось достаточным, чтобы пересмотреть такой взгляд. Потому что девочка эта, казалось, с самого рождения была вооружена всем необходимым, чтобы вести игру на равных. Единственный ребенок матери-одиночки. Что от него требуется? Покладистый нрав, умение младенцем спать всю ночь без просыпу, привязанность к достойным доверия и доказавшим свою надежность взрослым и врожденная уверенность в том, что окружающие станут обращаться с тобой так, как ты станешь обращаться с ними, а значит, все будут восхищаться тобой и любить тебя. Лили общительная и в то же время замкнутая. Если использовать ее как аргумент в споре: что лучше — воспитание в нетрадиционной семье или же в традиционной, но где царит разлад, то пример этот мог оказаться внушительным и переломить собой ход дискуссии.

Конечно, свою роль играли и мы. С самого начала мы все трое образовывали надежную и прочную структуру, в которой мог расцвести этот необычный цветок. Мой вклад заключался в постоянных визитах — моих к ним и их ко мне, солидных счетах за телефон (с Лили я разговариваю не реже, чем с Анной) и все возрастающих тратах из моего более чем достаточного бюджета на игры, книги и дорогую детскую одежду.

Пол занимался Лили не меньше моего, как это ни было странно, если учитывать другую сторону его жизни как гомосексуалиста. Возможно, втайне он всегда мечтал о ребенке и знал, что это для него единственный шанс. Не будучи с ним достаточно близка для расспросов, я тем не менее уверена, что и он всегда оказывает им поддержку не только эмоциональную, но и финансовую. И с тех пор, как курсы компьютерного дизайна, на которых он впервые тринадцать лет назад познакомился с Анной, превратились в прибыльную и солидную фирму компьютерного программирования и доходы Пола увеличились, соответственно увеличилась и его финансовая помощь Анне. Поначалу Анна стеснялась ее принимать, но в конце концов отказываться от нее было бы просто неблагодарностью. Поддержка Пола делала жизнь их легче, а их поддержка обогащала его жизнь.

За годы выработался определенный ритуал его помощи. Он проводил у них вечер в пятницу, ночевал, иногда оставался и на субботнюю ночь и водил куда-нибудь Лили в субботу-воскресенье и присматривал за ней в отсутствие Анны. За это время он сменил немало любовников, потому что никогда не скрывал своей сексуальной ориентации и даже обсуждал ее, но связи его были недостаточно серьезными, вернее, не такими, что могли бы нарушить его преданность Лили. А с появлением в нашей семье Майкла стало казаться, что отношения наши вообще незыблемы. Именно бесконечная заботливость Пола, которую он проявлял к Лили, дала ему право так вести себя с ней в этот субботний вечер. Видимо, тревога не покидала его и после.

— Ума не приложу, — почти сердито говорил он, — как могла Анна не позвать к телефону тебя или меня? Ведь понимает же, что мы тут с ума сходим!

— Может, и не понимает. Если считает, что мы получили сообщение.

— Но она не оставляла его.

— Беда в том, что точно мы этого не знаем, Пол. Что, если она позвонила тебе на мобильник?

Он покачал головой.

— В таком случае мы никогда не узнаем правды, потому что моя проклятая секретарша до того, как перерегистрировать номер, стерла все сообщения — но там ничего и не было. Я хочу сказать, что в пятницу утром перед уходом я сам все проверял. Ничего там не было, а к тому времени она уже опаздывала на двенадцать часов. Если бы она хотела позвонить, она сделала бы это раньше.

— Возможно, что-то помешало ей сделать это раньше. Иначе зачем говорить Лили, что оставляла сообщение?

Он посидел молча, катая кончиками пальцев хлебные крошки и стряхивая их со стола в траву.

— А ты не думаешь, что Лили просто сказала нам то, что, как она считала, нам хотелось услышать?

— Ты это про что?

— Ну, помнишь, как она взбесилась, когда мы стали допытываться?

— Ой, перестань, Пол, она просто растерялась. Нам повезло, что она вообще выдержала так долго. Мы же пристали к ней с ножом к горлу.

— Ты имеешь в виду меня? Я пожала плечами.

Он вздохнул.

— Считаешь, я перегнул палку? Тебе не кажется, что Анна обязательно бы позвала кого-нибудь из нас?

— Не знаю. Может, она и собиралась, а Лили — раз! — и повесила трубку.

Он покачал головой.

— Она же не перезвонила.

— Номер был занят. Помнишь, Майкл разговаривал с телефонной станцией?

— Да, но теперь-то телефон свободен.

Мы посидели, помолчали. Наверху из комнаты Лили доносились негромкие голоса. Видимо, в ход теперь пошла следующая книжка, а Майкл, возможно, не заметил подмены. Я налила себе еще вина. Небо из серого превратилось в черное — месяц назад было солнцестояние, и уже темнеет раньше. Искать в середине лета приметы зимы — явный признак пессимизма. Несмотря на все недавние мои успехи, с годами я острее ощущаю нехватку света. Может, потому я так и ополчилась сейчас против Пола. Я так и чувствовала, как зреет в нем этот скепсис, этот мрак. Однако я ничего ему не сказала, что означало, что внутренне допускала его конечную правоту.

— Не позвонит она, пробормотал он, и бокал замер у меня в руке.

— Что ты хочешь сказать, Пол? Он вздохнул.

— Слушай, никто не слышал звонка, правда? Мы сидели здесь, дверь была открыта, музыка не так уж и гремела, и тем не менее мы ничего не слышали, а она услышала. Если она спала, а я, как и ты, видел, что она спит, телефон должен был позвонить несколько раз, чтобы разбудить ее, но никто из нас звонков не слышал. А когда я поднял трубку, там было молчание. Такое, как бывает, когда на том конце провода никого нет. Или когда держишь трубку снятой слишком долго. Когда ты вошла, Лили говорила что-то в трубку?

— Нет. Но это потому, что ты кричал на нее в телефон. Погоди, ты считаешь, что Лили все это выдумала? Что никакого звонка от Анны не было?

— Послушай, Стелла, я сам не знаю, что говорю. Единственное, что я знаю, это то, что Анна обязательно позвала бы кого-нибудь из нас. По крайней мере тебя, когда услышала, что ты тоже здесь. То, что она не сделала этого — ни в какие ворота не лезет. И знаешь — да, такое возможно. Ты ведь знаешь Лили. Вечно хочет всем понравиться, удружить. Думаю, она могла пойти на это, понимая, как мы волнуемся, или же поступить так из-за того, что. волновалась сама — сделать вид, что говорила с Анной, чтобы самой немного успокоиться. Она ведь и раньше любила говорить по телефону понарошку.

— Да, но когда это было — в раннем детстве, и все мы тогда знали, что это игра. А такого она раньше не делала.

— Раньше ничего похожего и не случалось, ведь правда же? — Он вздохнул. — Мы оба с тобой знаем, какая Лили фантазерка. И если надо, она станет упорно защищать свой вымысел. Анна рассказывала мне, какой фокус она не так давно выкинула — сказала, что в классе у нее ветрянка. И настойчиво это утверждала. Все только из-за того, что не хотела наутро идти на занятия физкультурой. Анне пришлось звонить кому-то из мамаш, чтобы выяснить правду.