Жестокий роман. Книга 2 - Пенни Винченци

— Итак, чем я обязан твоему неожиданному визиту? — спросил Ричард Боуман, пристально глядя на собеседника. — Ты прав, это действительно прекрасное вино.

— У меня есть для тебя чертовски интересная книга, — осторожно начал Магнус. — При мысли о ней у меня дух захватывает. Я даже название уже придумал.

— Правда? А что за книга?

— «Показной блеск». Это фраза Сэма Голдуина. У него встречаются великолепные фразы. Например «Я хочу сорвать фальшивую мишуру, чтобы обнажить перед вами мишуру настоящую». Это о Голливуде.

— Звучит неплохо. Но что представляет собой эта книга? Нечто биографическое? Надеюсь, она посвящена не мистеру Виндзору? Кажется, ты давно оставил эту идею. До меня дошли слухи, что в следующий день рождения ему присвоят звание рыцаря.

— Я никогда не отказывался от этой идеи. Это Пирс заставил меня сделать это. К счастью. Что же касается его пэрства, то это весьма интересно. Это может стать изюминкой моей книги.

— Значит, это будет биографическая книга о Виндзоре?

— Как тебе сказать. И да и нет.

— Магнус, ты же знаешь, я терпеть не могу ребусов.

— Хорошо. Скажу тебе откровенно. Она биографическая и отчасти посвящена Виндзору. Но не только ему. Там будет много других; персонажей.

— В самом деле? Ну-ка сделай так, чтобы и у меня дух захватывало. Хочешь бифштекс?

— Ладно, попробую, — задумчиво сказал Магнус. — Ах да, бифштекс сойдет, спасибо.

Пообедав, они медленно направились по солнечной улице к офису Ричарда Боумана.

— Я поговорю с твоим агентом, Магнус, — сказал Ричард. — Он в курсе дела?

— Конечно. Но не забывай о том, что у других издателей слюнки потекут, если они хоть что-то пронюхают.

— А ты подлец, — добродушно заметил Ричард. — Честно говоря, на нашем счете сейчас не много денег.

— Неужели? — с иронией воскликнул Магнус, давая понять, что хорошо осведомлен о финансовом положении компании. — Скажи об этом Генри. Думаю, это заинтересует его. Спасибо за обед.

Через час Ричард тяжело вздохнул и положил трубку. Все его усилия уломать агента Магнуса ни к чему не привели. Пришлось уступить Генри и пообещать Магнусу Филипсу аванс в размере ста тысяч фунтов стерлингов.

— Но только при том непременном условии, если он представит мне что-нибудь действительно стоящее, а не какие-то старые слухи и давно забытые сплетни, — строго сказал он Генри.

Генри поклялся, что покупатели будут ломиться в книжные магазины, охотясь за этой книгой. Он намекнул Ричарду, что речь пойдет о низверженных идолах, знаменитых именах, сногсшибательных скандалах, гнусных предательствах, сексуальных извращениях — короче, обо всем, что вызывает у публики особый интерес.

— Да, так оно и будет, — уверенно сказал Генри и улыбнулся, глядя в свою записную книжку со всеми расчетами, которые он делал в течение часа. — Как я понял, Ричард, двадцать тысяч фунтов за подпись, а потом…

— Стоп, стоп. Генри. Подожди. Ни о какой подписи не может быть и речи, пока я не получу то, что обещал мне Магнус за обедом. Мне нужны имена, интервью, неопровержимые факты и прочее.

— Ты получишь все это, — заверил его Генри. — Он же никогда не подводил тебя, верно? Признаться, я и вообразить не могу, как все это можно разнюхать.

— Все очень просто, Генри. Нужно быть отъявленным негодяем, утратившим представление о совести, — холодно заметил Ричард. — Всего доброго. Генри.

— Ты отъявленный негодяй, утративший представление о совести, — сказала Каролина, уставившись на Магнуса. — Я не верю тебе ни на грош.

— И правильно делаешь, — усмехнулся Магнус, осыпая поцелуями ее обнаженное плечо. — Никому не следует доверять. А теперь послушай меня, дорогая. Мне придется отлучиться на несколько недель, но только не думай, будто я забыл о тебе. Пойми, это невозможно.

— Куда же ты собираешься?

— О, это трудно сказать. Туда, сюда, куда угодно, — уклонился от ответа Магнус. — Мне нужно закончить сбор материала для новой книги.

— О чем эта книга? — спросила Каролина, стараясь подавить беспокойство.

— Об амбициях.

Никогда еще Хлоя не чувствовала себя столь усталой. Даже роды — совсем другое. Да и многочисленные приемы не утомляли ее так, как события, происшедшие за последнее время.

В тот ужасный вечер Джо встретил Хлою на Ливерпуль-стрит и добавил горечи к тому, что она увидела в доме своей матери. Ей было так стыдно, что она не могла смотреть ему в глаза. Разговаривая с ним, Хлоя опускала голову, надеясь, что Джо сочтет это проявлением дурного настроения.

Ни о чем не расспрашивая Хлою, он проводил ее в клинику па Харли-стрит и оставил наедине с Пирсом.

Тот неподвижно лежал на больничной койке, бледный и похудевший.

— Все образуется, — сказал Хлое Роджер Баннерман, лечащий врач Пирса. — Благодарите Бога, что ваша няня не ушла слишком далеко. Если бы к нам не обратились своевременно, было бы уже слишком поздно.

Хлоя испытывала страшные угрызения совести. Ну зачем она написала это дурацкое письмо и уехала к матери? Она слишком жестока к Пирсу. Так нельзя. Он слишком раним и беззащитен.

Она провела у его постели всю ночь, опасаясь внезапного ухудшения. Это была ужасная ночь. Ко всему прочему, Хлоя не могла забыть о том, что увидела в доме матери.

— Конечно, легче всего наглотаться снотворных, — заметил Роджер Баннерман. — Бедняга Пирс, он слишком устал! К тому же он выпил много водки и красного вина за обедом.

Хлоя молча кивала, решив никогда не оставлять мужа и не доводить его до отчаяния своими необдуманными поступками.

Дома ее встретила Розмари.

— Я нашла на кухонном столе вот эту записку, — осторожно сказала она, протягивая Хлое листок, — и решила, что нужно сохранить ее для вас.

— Розмари, ты умница и все сделала правильно. Не знаю, как благодарить тебя.

Развернув записку, Хлоя прочитала: "Моя дорогая.

Пожалуйста, прости меня. Я так больше не могу. Люблю тебя. Пирс". Эти слова остались в ее памяти до конца жизни.

Хлою поразило, что в этой записке не было ни единого упрека, ни единого обвинения. Только Розмари, которая знала о том, что произошло в Лос-Анджелесе, поняла истинный смысл этих слов. Она тут же побежала в кабинет Пирса и вызвала «скорую помощь».

— Конечно, доза снотворного была недостаточной для того, чтобы навсегда распрощаться с жизнью, — сказал Хлое Роджер Баннерман, когда на следующее утро она снова пришла в больницу. — Похоже, он преследовал совсем другую цель.

— Да, да, вы правы, — согласилась Хлоя, не желая вдаваться в подробности.