Мод навсегда - Доминик Дьен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Массон взял с доски фломастер, покрутил его между пальцами и заговорил:
– Итак, я резюмирую! С тех пор как Прат овдовел, прошел год. Он окружен всеобщим вниманием и сочувствием. Самое трудное уже позади. Наш приятель живет скромно, не высовываясь…
– А как насчет секса?
– Без понятия! Какое это имеет значение?
– Но как же? У нас ведь есть подозрения, что он спал с женой Лежандра!
– С Барбарой? Ну и что дальше? Меня интересует тот факт, что Прат отлично приспособился к новым условиям. Вы согласны? Так, хорошо! Теперь попробуйте влезть минут на пять в его шкуру…
– Может ли он спать спокойно?
– Да, при условии, что никто его не трогает…
– Правильно, Бертран! То есть до тех пор, пока Мод не появляется на горизонте! Однако в один прекрасный день мадам приходит в голову неудачная мысль вновь объявиться! Она рискует все испортить…
– Кошмар!
– Как бы вы поступили на месте Прата?
– Я бы ее убил!
Массон улыбнулся.
– Это ему не удалось!
– Допустим, он отправился в Нью-Йорк, чтобы прикончить ее… И сидит теперь там, как в ловушке! – предположил Фред.
– Или же он до сих пор в Париже, – предположил Жоэль. – И может в любой момент убрать ее…
– В таком случае при чем здесь Каракас?
Вопрос Массона прозвучал резко. До сих пор ему не приходило в голову, что Мод может угрожать опасность.
– Чтобы запутать следы!
Массон задумался.
– Это вы мне все запутываете! Нет! Он уехал из Парижа. В этом мы можем быть уверены! Что же касается Нью-Йорка… Можно проверить через Иммиграционную службу…
Массон отложил фломастер, которым так и не воспользовался.
– И все-таки, если бы Франсуа хотел прикончить Мод в Штатах, он бы не бросил так просто все, что у него в Париже! Однако наш приятель дал деру.
– Предположим!
– С другой стороны, побег не каждому по карману, – продолжал Массон.
– У него были деньги…
– Но не столько же! Он спустил по дешевке всю свою мебель. Скорее всего, у него не было ни малейшего желания распродать и свои вина! Раз уж он установил в погребе железную дверь, то наверняка там была недурная коллекция!
Массон обратился к Бертрану.
– Фирмы, занимающиеся переездами: ты что-нибудь накопал?
– Ничего.
– Проверь также все склады под аренду. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что Прат где-то спрятал все компрометирующие его вещи. Винчестер компьютера, одежду Мод… Он бы не стал рисковать, разбрасывая это где попало! Он, кстати, ничего не оставил у своих родителей!
– Вы считаете, что он спрятал где-то свою винотеку?
– Он мог ее и продать… Вот только кому?
– Частному лицу?
– На это нужно время, а наш приятель сильно спешил…
– Он мог продать вина на аукционе!
– Неглупо, Бертран! Жоэль, подготовь-ка нам список вин, поступивших в продажу после 24 июня. Торговые залы Парижа и пригородов. Эта дрянь водит нас за нос, и мне это начинает действовать на нервы!
* * *
Суббота, 22 июня 2002 г.
Вкус к жизни у Франсуа просыпался. Как и прежде, он формулировал свои желания в будущем времени, а мечты – в условном наклонении. Когда раздался телефонный звонок, он просматривал с маркером в руке брошюры по Греции. На часах было без двадцати восемь. Это Виржини, малышка из турбюро. По телу пробежала волна вожделения. Захлопнув путеводитель, он прошептал в трубку чувственное «алло».
Прошло мгновение. Кровь бешено застучала в висках. Сердце выпрыгивало из груди. Франсуа инстинктивно узнал звук ее дыхания.
– Франсуа?
Этот голос. Голос, который перестал тревожить его слух. Голос, такой знакомый, что он едва не прошептал: «Да, любовь моя? Ты где? Ты не забыла купить хлеб?»
– Это я…
Ее голос, резонируя, мучительно отдавался в висках. Тембр был непривычно высоким, а ритм непривычно быстрым. Конец слов она проглатывала. Она волнуется.
– Кто – я?
– Мод.
– Здравствуй, Мод.
– Здравствуй, Франсуа…
Это молчание… О, Мод… Произнести твое имя… Сложить губы в это мучительное и любимое «М»… Вновь обрести твое тело… Сейчас… Сию минуту… любовь моя… Я никогда не переставал тебя любить…
– Я собираюсь замуж, Франсуа…
– Поздравляю.
Фамилии адвокатов. Зачеркнутые записи. Наугад выбранные даты. Лишенные смысла слова. Головная боль. Франсуа кладет трубку. Потом снова снимает ее. Как если бы он открывал входную дверь. Пытался догнать на лестнице любимую женщину. Крикнуть ей: «Остановись! Не уходи!» Как если бы он сжал ее в объятиях до боли, до забвения… Только бы вновь ощутить знакомый вкус ее рта… Нежную шершавость ее языка… Франсуа кладет трубку. И снова снимает ее. У телефона нет дверей. Только бездонная глубина. Ее нет. Никого нет. Лишь монотонные гудки. Линия свободна. Но не он. Он больше не свободен. Как там по-английски? Misunderstanding?[44]Моя куколка! Моя девочка… Так, значит, ты не чувствуешь нерушимые связи, соединяющие нас?… Мне надо прилечь. Что там тебе было нужно? Встретиться? Мне надо выпить. Виски. Всю бутылку. Прямо из горлышка. В глотке пересохло. Пети-Гозье и Гран-Гозье,[45]где это, на Мартинике или в Гваделупе? Виржини. Поль и Виржини.[46]Она не позвонила. Я люблю тебя, Виржини! А мой билет в Афины? Я хочу танцевать сиртаки с девушками в стрингах… У меня все стоит, как надо… Какой-то мужчина с моей Мод, в моей Мод, на моей Мод. Но Мод – моя. Она моя жена. Она принадлежит мне. Даже мертвая, она остается моей. Long distance call…[47]Ты бросила меня… Как туалетную бумагу в выгребную яму… Развестись? Не смешите меня! Я вдовец! Кто умер? Ты, конечно! Ты не знала?… Да, мой ангел… Я не сообщил тебе… Ты была так далеко… Я одел тебя в шелка… И еще в тонкий пуловер… Чтобы ты не замерзла… Какой заботливый муж… Муж-ш… Ты моя… Ненаглядная… Барбара не выдерживает сравнения… Розовый мягкий бархат… Насчет сиреневого я засомневался… Там должно пахнуть сыростью… Уже год прошел… Ты была так красива… Я чуть было не вынул «Пола… роид»… Нет, не пола… рамин[48]… Просто чтобы сфотографировать! Франсуа закричал:
