Lvl 2: Рок-н-ролльное сердце - Василий Криптонов

— Шаманская кровь, ё**на!

— Шаманский род, ё**на! — подхватил я. — Меня он от передоза лечил, потом опять от передоза, снова от передоза, потом я забухал — и он меня из запоя выводил. А когда мне после концерта ноги сломали...

— Мёрдок, ты что в Кении делал? — перебил Иствуд.

— Как, что? — уставился я на него. — Выступал. Гастроли.

— Выступал он, б**дь! — рыкнул Мэйтата и щедро влил крепкого из бутылки в полкружки пива. — Видал я такие выступления знаешь, на чём?

— Есть пара догадок, — оскалился я. — А ты как меня нашёл-то, братуха?

— Как нашёл! — снова заорал Мэйтата так, что пыль с потолочных балок посыпалась. Не настоящая, конечно. Так, чисто антураж, чтобы визуально показать, как всё трясётся. — Как мир открылся — так повидал одного путешественника из вашего трахнутого Линтона. Он-то мне и рассказал, что ты, говна кусок, тут вперёд меня оказался! Я ж охерел! Сразу собрал всё, что было — и в дорогу. И что ты, сука, думаешь?

— И что же, сука, произошло? — наклонился я вперёд.

— Я пришёл ровно на твой грёбаный концерт, на твоё сраное выступление! Вот в этом самом говённом сарае. — Мэйтата постучал кулаком по столу. — И какой-то маг прибил меня фаерболлом! А я ж сразу сюда, у меня сейв — в другом городе. Там и реснулся.

— Засада, — посетовал я и поднял кружку. — Ну ты даёшь, Мэйтата. Вот не ждал тут знакомую рожу встретить.

Мы стукнули кружки и дружно выпили. Мэйтата закашлялся, а я перехватил задумчивый взгляд Сандры. Задумчивость передалась и мне.

— Братуха, — сказал я. — А ты по классу-то кто будешь?

***

Ну что? Ну что, мать вашу так, кто самый крутой? Правильно, я самый крутой! Вы вот сидите там и п**дите, мол, он нихера не делает... Так, кажется, я повторяюсь. Но ничего страшного, повторенье — мать ученья, как это нам в школе заливали.

Кто нашёл жреца? Я нашёл жреца. Причём, даже не совсем так: он меня нашёл. И не какой-нибудь там скучный ссаный конченый жрец-задрот, у которого не хватило тестостерона даже в игрушке под пристойным классом зарегаться, а козырный мега-жрец, врач от бога (или от чего там, во что они в Африке своей верят), с которым, к тому же, интересно разговаривать и выпивать.

А остальные что сделали? Экси? Сандра? Иствуд? Дон? Да ровным счётом нихерашечки они не сделали. Только ныли всю дорогу: Мёрдок много бухает, Мёрдок много е**тся, Мёрдок не держит слово, Мёрдок гоняет гусей! А Мёрдок по итогу самый ценный кадр. Вот как такому не налить? Такому, я вам доложу, просто невозможно не налить. На, Мёрдочек, пей, хороший, заслужил, умничка. А пока Мёрдок пьёт, я немного расскажу вам про Мэйтату.

Мы с ним познакомились и вправду, когда я приехал в Кению на гастроли. Жарища, кругом негры недобрые. Бухло в глотку не лезет. Пришлось упарываться в сопли. В общем, в местную клинику меня привезли за полчаса до концерта в таком состоянии, что врач, который меня принимал, кажется, спросил на своём изнасилованном английском, за каким хреном эти бледнолицые полудурки выкопали на кладбище труп.

Потом ему объяснили, что этот труп обладает огромным рок-н-ролльным потенциалом, и его надо срочно оживить. Врач благоразумно с**бнул, а вместо него надо мной повис другой.

«Ну чё, зёма? — услышал я родную речь из типично африканских уст. — Отпидарасила жизнь, братуха? Не ссы в трусы, дядя Мэйтата тебя починит!»

И ведь починил, зараза такая. Пустил что-то по вене, поджёг какую-то вонючую херь, начал стучать в бубен, петь и танцевать. И через десять минут меня как подбросило! Шары по полтиннику, сердце е**нит ударов двести в минуту, хрен брюки разрывает.

«Дух за тобой ходит, — сказал Мэйтата, постукивая в бубен уже чисто для просто так, без шаманских муток. — Жирный, как жопа жены нашего главврача. Отожранный, педрила. Я ему всёк, конечно. Он охерел мальца, но всё равно рядом топчется».

Я его даже поблагодарить толком не успел. Меня пацаны уволокли играть концерт. «Заходи, если чё!» — сказал Мэйтата. Я пообещал, что зайду обязательно.

Концерт я отыграл — как никогда. Энергия с меня так и пёрла. Публике, правда, было накласть три кучи — ну, всё как всегда. Но это не испортило мне настроения. После концерта я радостно упоролся какой-то местной дрянью, и меня снова увезли в клинику.

«Пацан сказал — пацан сделал!» — обрадовался мне Мэйтата и достал бубен...

Помню тихую ночь. На заднем дворе мы сидели с ним в двух шезлонгах, пили прохладное пивко и курили трубки. Меня так попустило, что как будто только вчера родился и про наркотики ещё даже по телевизору не слышал.

«Жирный, — устало говорил Мэйтата. — Как пидарас, жареный на сале другого пидараса, тоже очень жирного».

«Кто?» — вяло поинтересовался я.

«Дух. Проклятие твоё. Которое тебя уничтожит. Всегда рядом, пидарасина. Никуда ты от него не денешься, вот как в небесах написано». — Он указал горлышком бутылки в бескрайнее и непостижимо глубокое звёздное небо.

«Охеренное», — сказал я и глотнул пивка.

Вообще, после двух передозов в день пить пиво — самоубийство. Но мастерство Мэйтаты меня реально просто воскресило.

«Небо ж, ёп, — дёрнул плечом Мэйтата. — Не хер собачий. Но ты за небо не переживай, оно тебя не ждёт».

«Угу. И угроз не слышит», — пригорюнился я.

«Слышь! Ты мне тут пидарасячьи сопли не разводи, понял? А то я тебе эту бутылку в задницу засуну, разобью там и выход зашью. И мне за это ничего не будет, я тут вообще без лицензии».

«Почему ты вечно про пидарасов гонишь?» — не выдержал я.

«Потому что суть вселенной в вечном слиянии мужского и женского начал, только оно позволяет вселенной продолжаться и развиваться. А пидарасы е**т друг друга в жопы, чем ослабляют вселенную. На самом деле мне срать на вселенную и говномесов всех мастей, так что когда я говорю „пидарасы“, я имею в виду абстрактно е**ническое зло. Ну, или всё, что угодно».

Мэйтата много говорил той ночью. А я смотрел на него, слушал и учился. Впитывал мудрость. Мне ж тогда было всего-то двадцать три года. Пацан совсем.

«Скажи, Мэйтата, а почему ты так по русски бодро шпаришь? Я сперва подумал, у меня приход».

«Это всё потому, что моя русская мать приехала сюда на экскурсию, отбилась от группы, заблудилась в джунглях, и её нашёл великий шаман. Через две недели он её отпустил, она вернулась в гостиницу и вскоре улетела обратно домой. А потом родился я. И однажды духи позвали меня обратно. Я бежал на Родину своего духа, нашёл отца своего духа и десять лет учился у него. Да так и остался. Х*ли тут — тепло, валенки покупать не надо, плюс никто мозги не е**т, что черножопый».

В три часа ночи Мэйтата встал и сказал, что у меня режим и мне пора спать. Спал я так себе. В больнице были тонкие стены, и я сначала полчаса слушал, как Мэйтата трахает медсестру. Потом ещё полчаса — другую медсестру. Потом я не выдержал, пошёл на звуки, и там обнаружилась третья медсестра.