Судьба Шута - Робин Хобб

Я молча покачал головой, хотя понимал, что он меня не видит. Сейчас меня занимали совсем другие заботы и мне хотелось побыть одному.

Словно прочитав мои мысли, Уэб проговорил:

– Впрочем, сегодня я не собирался направлять вас на дорогу размышлений. По правде говоря, я пришел предложить вам помощь. Я посижу с Олухом, а вы сможете пару часов отдохнуть. Сомневаюсь, что вам удалось нормально поспать за то время, что вы несете около него вахту.

Мне ужасно хотелось немного побродить по кораблю, посмотреть, что происходит с остальными пассажирами. И поспать, конечно. Предложение Уэба показалось мне очень соблазнительным. И тут же разбудило мою подозрительность.

– Зачем вам это?

Уэб улыбнулся.

– Неужели никто никогда не проявляет к вам доброты?

Его вопрос диковинным образом вывел меня из равновесия.

– Иногда мне кажется, что никто и никогда, – глубоко вздохнув, ответил я.

Я медленно поднялся на ноги и обнаружил, что в холодном ночном воздухе у меня затекло все тело. Олух что-то пробормотал во сне. Я поднял руки, потянулся и одновременно связался с Дьютифулом.

Уэб предлагает немного посидеть с Олухом вместо меня. Я могу согласиться?

Конечно. — Его явно удивил мой вопрос.

Впрочем, иногда принц бывает чересчур доверчивым.

Сообщи об этом Чейду.

Получив его ответ, я сказал вслух, обращаясь к Уэбу:

– Спасибо вам. Я с благодарностью приму ваше предложение.

Уэб осторожно уселся рядом с Олухом и достал из-под рубашки самые маленькие морские рожки, какие мне доводилось когда-либо видеть. Это, вероятно, самый популярный музыкальный инструмент на флоте, поскольку рожкам нипочем ни плохая погода, ни безжалостное обращение. Научиться на них играть легко, по крайней мере простенькие мотивчики, однако талантливый исполнитель может посоревноваться с самым лучшим менестрелем. Я не удивился, увидев их в руках Уэба. Он был рыбаком и, наверное, во многих отношениях продолжал им оставаться.

Он помахал мне рукой, показывая, что я могу идти. Уходя, я услышал легкий вздох музыки – Уэб тихонько заиграл детскую песенку. Неужели он интуитивно понял, что нужно, чтобы успокоить Олуха? Почему я не подумал о том, что ему может помочь музыка? Я вздохнул. Да, я становлюсь жертвой своего образа жизни. Пора снова учиться быть гибким.

Я отправился на камбуз в надежде получить там какую-нибудь горячую еду. Но мне выдали лишь черствый кусок хлеба и крошечный ломтик сыра. Повариха сообщила, что я должен радоваться и такой малости. У нее нет ни грамма лишней еды, ни грамма, на этой тяжелой, переполненной людьми посудине. Тогда я попросил немного воды, чтобы смыть соль с лица и рук, но она заявила, что рассчитывать мне не на что, ведь я свою дневную порцию уже получил. Так что придется довольствоваться тем, что есть. Стражники понятия не имеют о том, что жизнь на корабле требует жесткой дисциплины.

Я почел за благо убраться подальше от ее острого языка. Мне очень хотелось поесть на палубе, но здесь я находился на чужой территории, и матросы были готовы мне это доказать. Я спустился вниз, где остальные стражники храпели и бормотали во сне или играли в карты при свете болтающегося фонаря. После нескольких дней плавания воздух здесь не стал лучше. Да и Риддл сказал правду, тут царили ужасные настроения. Комментария одного из парней о том, что «вернулась наша нянечка», вполне хватило бы, чтобы устроить хорошую потасовку, однако я сдержался и проигнорировал все насмешки.

Быстро проглотив ужин, я вытащил из своего сундучка одеяло, но отыскать место, чтобы лечь, оказалось невозможно. Тела стражников буквально усеивали пол, и мне пришлось забраться в самую середину. Я бы предпочел спать у стены, но надежды на это не было. Я сбросил сапоги и ослабил ремень. Мой сосед что-то сердито пробормотал и перекатился на то место, где я собирался улечься. Я сделал глубокий вдох, моля богов о благословенном сне и радуясь возможности закрыть глаза и уснуть. По крайней мере, я смогу на время сбежать от своих кошмаров.

Но когда я ступил на окутанную сумраком территорию между сном и бодрствованием, я понял, что, возможно, нашел решение своих проблем. Вместо того чтобы погрузиться в глубокий сон, я отправился на поиски Неттл.

Это оказалось труднее, чем я думал. Музыка Олуха никуда не отступила, и найти в ней нужную мне дорогу было все равно что брести в тумане сквозь густые заросли ежевики. Стоило мне об этом подумать, как у звуков появились шипы и длинные гибкие щупальца. Музыка не должна причинять человеку боль – но песня Олуха несла страдание.

Я с трудом пробирался сквозь туман, пропитанный болью, жаждой и голодом, спина у меня была напряжена и замерзла, в голове тупой болью отзывалась музыка, которая злобно тащила меня за собой. Через некоторое время я остановился. «Это сон», – сказал я себе, и ежевика насмешливо замахала ветками. Я застыл на месте и задумался над своим положением, а ветви тем временем начали хватать меня за ноги. «Это сон, – повторил я. – Он не может причинить мне зла». Но мои слова никак не повлияли на происходящее. Я продолжал медленно продвигаться вперед, чувствуя, как колючки впиваются сквозь одежду в тело. Ветки вцепились в меня мертвой хваткой.

Я снова остановился и постарался успокоиться. Мотивы сна Олуха, навеянного Скиллом, стали моим собственным кошмаром. Я выпрямился, сражаясь с ветками, которые тянули меня к земле, и вытащил меч Верити. Под его ударами они выпустили меня и начали извиваться, точно раненые змеи. Обрадовавшись, я окутал клинок меча пламенем, оно обожгло мечущиеся растения и осветило мне путь в густом тумане. «Иди вверх по склону, – приказал я самому себе. – Туман живет только в долинах. На вершине горы он расступится». Так и вышло.

Когда мне наконец удалось выбраться из навеянного Скиллом сна Олуха, я оказался на границе сна Неттл. Несколько мгновений я смотрел на стеклянную башню, стоящую на вершине горы. Я сразу узнал сказку. Горный склон передо мной был усеян длинными спутанными нитями. Я пробирался вперед, а они липли ко мне, точно паутина. Я знал, что Неттл уже почувствовала мое присутствие, однако она предоставила мне самому справляться с трудностями, и я погрузился по колено в громадный клубок, представлявший собой ложные клятвы, которые давали принцессе претенденты на ее руку. В старой истории говорилось, что только чистый сердцем и искренний человек может пройти по этой тропе и не упасть.

Во сне я снова стал волком. Все мои четыре лапы вскоре оказались в плену у липких нитей, и мне приходилось останавливаться и перегрызать их зубами. По какой-то неведомой мне причине у них был вкус аниса, довольно приятный в небольших количествах и тошнотворный, когда его становилось слишком много. Когда в конце концов я добрался до стеклянной башни, вся грудь у меня была мокрой, а из пасти капала слюна. Я встряхнулся, и во все стороны полетели брызги.

– Разве ты не пригласишь меня подняться? – наконец спросил я у Неттл.