Большой мир. Книга 1 - Дмитрий Олегович Беляков

в лесу ничего такого не было, а целитель не объяснял. Память подводит в неожиданных местах.

– Память, говоришь? – прищурилась рыжеволосая.

Я скромно кивнул.

– Вакаш – это полуразумные зеленые коротышки. Мерзкие твари. Вечно бегают толпой и нападают на беззащитных. На вид слабые и тупые, но очень шустрые и подлые, – последнее она почти рыкнула, аки зверь. – Я встречала их единожды. Пять лет назад. Двадцать этих уродцев прорвались через Каменную Границу и как-то добрались аж до нас. Похитили девочку, Милду. Ее нашли потом в лесу, истерзанную.

Она поежилась и придвинулась ближе ко мне.

– Мне отец ничего не рассказывал, но я подслушала их разговор с Мариа. Он говорил, – ее голос задрожал, – что они насиловали ее пока она не умерла. А потом питались ее телом.

Меня передрогнуло от такого финала юной жизни. В голову заползли мысли о том, что Лизи могла оказаться в руках этих гоблинов, и внутри поднялся жуткий страх. Страх от невозможности на это повлиять.

– Это был не последний раз, когда о них слышали на освоенных территориях. Поэтому опасность встретиться есть всегда, так как за Каменой Границей много чего жуткого. Хорошо, что до нас редко доходит, да только чем выше на юг и ближе к границе – тем чаще всякая жуть появляется. Говорят, многих создали древние маги, как и еще немало чего ужасного, – последнее девушка сказала почти шепотом.

– Нда, Сорас не рассказывал мне всего этого, – сказал я больше себе. – А что насчет фойре?

– Для меня это тоже загадка. Нажитого у нас не так много, да и время не для караванов… – протянула она задумчиво.

– Ну, как я понимаю, вас в рабство забрать хотели! Небось, за раба много дают! – удивился я. Мне казалось это самым очевидным.

– За нас? Тьфу ты. За нас гроши! Кому нужны простые крестьяне? Корми, пои – ошейники дороже стоить будут! Нас скорее убили бы всех.

Я удивился.

– Ну и зачем же тогда им сюда переться? Неужели ради развязки войны?

– Да кто их знает. Но не были они похожи на солдат. Особенно тот…фойре, – сказала девушка и уставилась в темное небо. – Ты ведь правда спас меня, Каин. Уж не знаю, что ждет меня дальше, но я благодарна тебе.

Я грустно улыбнулся и интуитивно потянулся приобнять ее, но одернул себя. В голове возник образ Саи, а в груди ноющая пустота. Не хотелось превращать этот разговор во что-то другое, тем более, что завтра меня уже не должно быть в этом месте.

Хотелось еще много чего узнать, но как и в случае с рябым Аруном, я не понимал, что именно спрашивать.

Но все же нашлось кое-что важное для меня на данный момент.

– Слушай, а как нанимаются в Гильдию?

– Да в общем-то, просто. Приходишь в ближайший штаб, и тебя проверяют на цвет. Если Желтый и выше – ты принят. Больше я не знаю.

– А где ближайший штаб? – спросил я.

– Каира. Вверх по торговому тракту, не ошибешься, – грустно сказала она и глянула мне в глаза. – Я знаю, что это прозвучит глупо, но …ты уверен, что хочешь уйти? В такое время здесь будут очень нужны мужчины…

– Уверен, Норса. На все сто.

Хотел бы я ответить иначе, но не мог. Я уже жил в одном месте, в одном мире. И насмотревшись на здешние крестьянские реалии, очень не хотелось прогибать спину перед каждым сопляком, которому повезло родиться Желтым. Тем более, что впереди ожидало еще больше неизвестного и…Лизи. Я должен найти сестру.

И брата, который должен умереть.

К тому же, если Гильдия такая могущественная, значит есть шанс, что через них можно отправиться на другие планеты. Это мой единственный шанс. Даже беспамятный Я решил так.

– Извини. Я понимаю, что вам сейчас будет нелегко, но от того, что здесь появится еще один слабак – проще точно не станет, – сказал я уверенно. – Кстати, ты не ответила на вопрос на счет поддержки. Местный барон ведь должен выслать помощь и как-то отреагировать на все это!

– Должен, но кто к нему пойдет? Коршак сидит себе в замке и просыпается, только когда нужно налоги собирать. Сейчас даже послать некого, – пожала она плечами.

Ясно. Намек понят. Если не останусь, то хоть забегу предупрежу.

– Я зайду, если его обитель по пути в Каиру.

– По пути. И караван останавливается у него, – уверенно сказала она.

– А откуда знаешь-то? – спросил я.

Норса вздохнула и задумчиво ответила:

– Отец возил в Гильдию, чтобы проверить цвет.

– Ясно.

– Ага.

Мы посидели так еще около часа. Просто глядя в ночь.

Меня поразили эти люди. Поразило их отношение к смерти и продолжению жизни тех, кто остался. Может, и у нас так было? Когда каждый человек мог умереть от простой царапины или другой случайности. Когда жизнь крестьян напрямую зависела от того, у кого в руках клинок или власть. Или и то, и другое. И это не мифическая опасность, которая может подстерегать каждого за углом большого города, а вполне реальная смерть от всего подряд. Они привыкали к таким сюрпризам, и смерть была не таким потрясением, каким стала для живущих после появления пенициллина, антисептиков, развития медицины в целом…

Женщины и девушки Пантоа похоронили своих мужчин, но не впали в безумие от потери. Я видел их глаза, и в них было море печали и грусти, но не отчаяния. Страх от того, что они остались беззащитными, перекрывал боль потери. В их глазах был поиск надежды выжить. Думаю, выжившим мужикам придется не скучно во всех смыслах.

Но мне не по пути с этими людьми, ибо самому нужно разгрести кучу дерьма.

– Почему среди них нет ни одного целителя? – спросил я себя, когда остался в выделенной мне комнате один.

Да потому что Гильдия забирает всех. Точнее, все спешат отдаться Гильдии и уходят. И все вполне объяснимо, мало кто на заре своей юности захочет выживать в деревне, тем более Желтых рождается не так уж и много.

Вообще, я так понял, рождение со второй или третей ступенью Сосуда достаточно редкая штука, чтобы сделать таких людей привилегированным классом. И если бы я не насмотрелся в своем мире на искусственные ограничения, я бы, может быть, и не заподозрил в местной системе свитков ничего ужасного. Но теперь, когда я ко всему прочему узнал про контроль маны и ненужность этих бумажек, все стало предельно ясно.

Вздохнув, я поднялся с постели и покинул комнату. Доплелся до двери девушки и тихо постучал. Дверь скрипнула, и взъерошенная