Танец с саблями - Никита Филатов

– К сожалению, ошибка исключена. – Не совсем верно истолковав гамму чувств, промелькнувшую на лице Виноградова, англичанин положил руку ему на плече:

– Увы, я сам посмотрел по справочнику. А после ещё перезвонил… Крепитесь. Может быть, в следующий раз?

– Так их душу мать-перемать! – Владимир Александрович выплеснул в окружающую среду избыток эмоций – как это может сделать только майор российской милиции, да ещё и со славным морским прошлым.

– Понимаю ваши чувства. Однако, друг мой, это вполне поправимо…

Англичанин и сам, видимо, не догадывался, насколько он прав. Виноградов ещё пару минут побеседовал с ним о красотах моря, потом сослался на неотложную встречу и ускользнул – по пути поминая недобрым словом себя, испанскую инквизицию, художника Гойу… и некоторых добропорядочных и благополучных европейцев, которые даже и не догадываются, о том, что такое настоящие неприятности.

Дальнейший путь от набережной до гостеприимных дверей «Дона Мануэля» обошелся без эксцессов. В холле Владимир Александрович с некоторой опаской глянул за спину уже знакомой дежурной красавице – слава Богу, в ячейке его ничего кроме ключа от номера не ожидало.

– Буэнос ночес! Грациас.

В общем-то, Виноградов и сам был не против, чтобы вечер и ночь прошли без проблем.

* * *

– Простите, но кажется я…

Шагнув за порог, Владимир Александрович даже не успел удивиться – света в номере не было, но уличные фонари за окном вполне позволяли разглядеть расстеленную и на совесть порушенную постель. В изголовье кровати, аппетитно прикрывшись цветастой простынкой, расположилось существо женского пола.

– Закройте дверь! – неожиданно резкий, командный тон девушки абсолютно не соответствовал ситуации. – Проходите.

Теперь, привыкнув к интимному полумраку, майор узнал в ней Дэльфин, радиожурналистку из Парижа. Где-то под ложечкой засосало – и в голове помимо воли понеслись соблазнительной чередой эпизоды из эротических фильмов и книг о свободе нравов и темпераменте француженок.

Надо же, сама пришла! Кажется, в подобных случаях положено заказать шампанского и устриц…

– Надо заблокировать замок. И никому не открывайте, ясно?

– Ну разумеется, мадмуазель! – Виноградов улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. Во всяком случае, так ему показалось. Он хотел добавить ещё что-то и уже подобрал в своем скудном английском лексиконе некое подобие комплимента, но блестящая фраза умерла, не родившись. Вместо неё получилось идиотское:

– Пардон?

А что ещё сказать, если незваная гостья вдруг сбросила простыню и вопреки ожиданиям начала сноровисто, но без суеты одеваться.

– Может быть, вы отвернетесь?

Футболка, джинсы, что-то на ноги… Уязвленное самолюбие Владимира Александровича подсказало – видимо, девица без спросу воспользовалась его номером для встречи с каким-то своим мужиком. Тот ушел, француженка не успела и как раз заявился хозяин! Вот она, порочная западная мораль…

– Постель мне заправить? – с печальным сарказмом поинтересовался майор.

– Как хотите, – пожала плечами Дэльфин. Она вовсе не выглядела виноватой и в душу Виноградова закралось смутное подозрение, что, может быть, прошлой ночью он сам спьяну предложил новой знакомой такой способ решения её проблемы, а теперь по трезвости и забыл, что предоставил для любовного свидания свой номер. – Я закурю?

Судя по всему, уходить она никуда не собиралась.

– Пожалуйста!

– Сюрприз? Удивлены?

– Не только… – Значит, подумал Виноградов, никакой предварительной договоренности между ними не было. – Не только удивлен. Но и немного расстроен!

– Почему? – то ли не поняла, то ли не все расслышала Дэльфин. – Чем расстроены?

Владимир Александрович вместо ответа вполне недвусмысленно кивнул на разобранную кровать и на успевшую окончательно привести себя в порядок посетительницу.

– Ах, это! – сообразила та. И вполне доступно обьяснила, что виденное Владимиром Александровичем есть не более чем элементарная маскировка. На случай непредусмотренного визита в номер к Виноградову посторонних лиц…

Действительно, что подумает горничная или кто-то из администрации, застав в номере у мужчины обнаженную, спящую на измятой постели красавицу? Что угодно – только не то, что посетительница проникла сюда в отсутствие и без ведома самого хозяина. Скорее, Виноградову бы в такой ситуации просто позавидовали – и с извинениями убрались восвояси.

– Очень хорошо. Ваша идея?

– Нет, это довольно старый прием.

– Все равно… Хотя, конечно, чертовски жаль.

Но Дэльфин сразу же пресекла робкую попытку собеседника спасти свое мужское достоинство:

– Мало времени. Давайте сразу к делу!

– Итак? – в ответ он решил не церемониться, сел в кресло и вытянул вдоль ковра уставшие за день ноги:

– Слушаю вас, мадмуазель.

Подождав, пока дама сядет на край так и не убранной постели, Виноградов достал рукой до выключателя и зажег старомодный торшер – так, что теперь он был в тени, а на свету оказалась собеседница.

– Уберите! Лучше, чтобы никто не знал, что вы уже вернулись.

– О том, что я прошел в номер, нетрудно узнать, поинтересовавшись внизу, у портье. Или даже просто глянув на стойку с ключами.

– Хм, тоже верно! – согласилась Дэльфин. С непосредственностью первоклассницы она подогнула под себя ноги, одной рукой обхватила обтянутые джинсовой тканью коленки, а другой переставила поближе к себе тяжелую стеклянную пепельницу:

– Вам привет от Генерала.

– От какого генерала? – странно, но Виноградов особого удивления не почувствовал.

– Вы не знаете Генерала? – подняла брови француженка.

– Наоборот. Я знаю их много… Иногда мне даже кажется, что слишком много.

– О, я могу тогда сказать точнее – от Генерала, который перед поездкой сюда вручил вам вот это… – девушка с прежней бесцеремонностью выдвинула ящик тумбочки и продемонстрировала Владимиру Александровичу лежащий там июньский номер «Финансов и рынка».

– Это мой журнал! – возмутился Виноградов.

– Не волнуйтесь, ваш экземпляр мне не нужен. У меня есть такой же.

– Точно такой же?

– Естественно, не на русском – это было бы слишком сложно обьяснять посторонним.

Виноградов помотал головой: туман и звон, густая боль и никакого мыслительного процесса. Такое же ощущение было у него как-то после жестокого спарринга на «Динамо»…

– Слушайте, а кто вы такая?

– Интерпол… Парижское бюро. А имя, фамилия все остальное – подлинные.

– И документик имеется? – на английском языке вопрос звучал несколько по другому, но тоже по-идиотски.