Поверь в любовь - Мэри Спенсер

– Само собой, пока ты будешь спать в комнате вместе с папой и мамой, в хорошенькой колыбельке, которую мы тебе приготовили.

Малыш сонно поморгал, потом сладко зевнул, и Джеймс порывисто поцеловал его в сморщенный лобик.

Доктор Хедлоу, осмотрев Элизабет, незаметно ушел.

А та, гадая, куда же запропастились муж и сын, и не в силах уснуть, встала и, босая, отправилась на поиски.

Услышав голос Джеймса в детской, Элизабет приоткрыла дверь и осторожно заглянула – покачивая малыша на коленях, отец что-то увлеченно ему рассказывал, и сердце Элизабет сжалось от любви и нежности. Какое счастье, что она смогла подарить ему ребенка, о котором он столько мечтал!

– Ты очень славный малыш, – услышала она, – у тебя такие же черные волосы, как у твоей мамы, и ее красивые черные глаза.

Сейчас бы ей взять и войти! Но Элизабет так изголодалась по ласке, что решила послушать еще.

Джеймс замолчал, но через мгновение заговорил снова. В голосе его слышалась печаль:

– А должны были бы быть голубые, как незабудки. И светлые волосы, как... как лунный свет. Она могла бы показаться тебе ангелом, если бы стала твоей мамой... а для меня она им и была! И стала бы твоей мамой, останься в живых. Красавица мама... и ты бы очень любил ее. Мы бы оба ее любили, ты и я.

Малыш захныкал, и Джеймс отнес его обратно к Элизабет. Она не спала.

– Ну-ка, кого я тебе принес? – пропел он, входя. – Парень проголодался!

Элизабет без слов взяла сына из его рук и приложила к груди. Тот жадно прильнул к ней и зачмокал. Джеймс с улыбкой взглянул на Элизабет, но она только опустила голову. Повисло тягостное молчание.

Наконец Джеймс не выдержал.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, но стоило ему протянуть руку, чтобы погладить ее по щеке, как Элизабет молча отстранилась.

– Хорошо, Джеймс.

– Вот и отлично. Проведешь пару недель в постели, а мы с Розой обо всем позаботимся.

– В этом нет нужды, – коротко ответила она. Черные волосы, словно тяжелый бархатный занавес, скрывали от Джеймса лицо жены.

Что-то она бледненькая, с тревогой подумал Джеймс.

– А ты помнишь, что сказал док Хедлоу? Две недели после родов! Подумай о себе и Джоне Мэтью и не волнуйся об остальном.

Элизабет ничего не ответила.

Обняв их обоих, Джеймс нагнулся, чтобы поцеловать Элизабет, однако она резко отстранилась.

– Я устала, Джеймс! Ужин я тебе приготовила, а спать ты можешь в комнате для гостей.

Эти слова больно резанули его по сердцу Кроме того времени, когда он помогал Натану строить дом, они с Элизабет никогда не спали порознь.

– Но почему, милая? Мы же так и планировали, что малыш пока останется в нашей спальне?..

Элизабет только молча покачала головой Ее роскошные волосы почему-то зловеще блеснули.

Джеймс ласково провел по ним рукой.

– Ты совсем устала, радость моя. Если хочешь, я буду спать где угодно, только скажи.

Потупив взгляд, она продолжала молчать, и Джеймс тяжело вздохнул:

– Ладно, я лягу в соседней комнате. Спокойной ночи. – Выключив свет, он ушел.

На следующее утро, проснувшись, Джеймс обнаружил, что его, как всегда, ожидает чистая одежда и ванна полна горячей воды. В воздухе витали ароматы кофе и свежевыпеченного хлеба. Спустившись вниз, он увидел суетившуюся возле плиты Элизабет. Джон Мэтью мирно спал в своей колыбельке.

– Элизабет Кэган, – прорычал он, – что ты делаешь? Она удивленно вскинула брови.

– Готовлю тебе завтрак, что же еще?

– А где Роза?

– Я отослала ее домой. Пожалуйста, Джеймс, пей кофе, не то остынет.

Он и бровью не повел.

– Я же велел тебе оставаться в постели!

– Для чего? – Она протянула ему тарелку, наполнив ее доверху ломтиками поджаренной ветчины, и добавила парочку яиц. – Я прекрасно себя чувствую. Ешь давай. Наверное, твои люди уже ломают голову, куда ты запропастился.

Стало быть, она собирается отослать его, как будто ничего не произошло, вдруг сообразил он. Острое разочарование кольнуло его в сердце. А он-то предвкушал, как останется с ними, как будет ухаживать за малышом и... и за ней тоже. А оказалось, что он в общем-то ей и не нужен... Впрочем, если вспомнить, все как всегда, так с чего он вдруг решил, что сейчас будет по-другому?

– А что скажет док Хедлоу?

– Он прекрасный человек, – бесстрастно ответила она, – но ведь ему же не приходилось рожать, верно? И откуда ему знать, как я себя чувствую? – Элизабет подлила мужу горячего кофе. – А теперь садись и ешь.

– Ну что ж, ладно. – Придвинув стул, он в молчании принялся за еду. Молчала и Элизабет.

Следующие недели стали самыми тяжелыми в жизни Джеймса. С одной стороны, он просто упивался счастьем, держа на руках долгожданного сына. А с другой... полное равнодушие, с которым относилась к нему Элизабет, ставило его в тупик. Она так же молча трудилась с утра до вечера, хлопотала по дому и в саду, стирала, готовила и шила с тем же рвением, что и всегда, а уж лучшую мать для Джона Мэтью трудно было бы и найти. Идеальная хозяйка, идеальная мать.

А вот с ним... с ним она держалась отчужденно. Джеймс терялся в догадках, не понимая, что с ней стряслось. Она была холодна как лед: не краснела, когда он шутливо намекал, что сгорает от желания затащить ее в постель, не смеялась, когда он вдруг выскакивал как чертик из коробочки, чтобы поцеловать ее, и даже не сердилась, когда он ругался. Ночью, когда Джеймс пытался обнять ее, Элизабет будто каменела в его объятиях, каждый раз объясняя это либо тем, что у нее слишком болят налитые молоком груди, либо шорохом, который донесся до нее из колыбельки. Джеймс старался держать себя в узде, но у него плохо получалось.

«Еще немного, – твердил он себе, – еще пару недель, и жена снова станет принадлежать мне целиком». Может, тогда она немного оттает.

Когда Джону Мэтью исполнился месяц, Элизабет пригласила на чай всех местных дам. Малыша завалили подарками. А через пару дней появился Натан – хлопал Джеймса по плечу, шумно поздравлял Элизабет и уверял всех, что Джон Мэтью «на редкость славный малыш». Наконец приехал и Мэтью.

– Молодец, Джимми, – прогудел он, когда вечером они с Джеймсом сумерничали на веранде. – Мать с отцом гордились бы тобой. А дед с бабкой сошли бы с ума от радости, что есть кому продолжить род Кэганов.

Джеймс устало улыбнулся. День у него – выдался тяжелый, а впереди была долгая бессонная ночь рядом с ледышкой женой.

– Ну что ж, кому-то ведь надо было позаботиться об этом, верно? На тебя надежда плохая.

Мэтью удивился горечи в голосе брата, но решил, что ему померещилось.