Атомка - Франк Тилье

Растерявшись, она выпрямилась и осмотрелась. Если Агонла — вне всяческих сомнений, мертвый — лежит тут, то за кем же гонится Шарко?

Люси заметила сбоку свежие следы крови, — должно быть, Агонла ударился об стену головой. Кто-то столкнул его с лестницы?

Позади громко хлопнула дверь подвала, и Люси показалось, что сердце у нее сейчас разорвется. Убежденная, что ее закрыли снаружи, она взлетела по лестнице, нервно дернула дверь. Нет, не заперта.

И снаружи никого.

Только дверь, ведущая в дом, быстро ходит туда-сюда, а вот уже и она захлопнулась — так же звучно.

Сквозняк…

Люси стало нехорошо, ей пришлось сесть и пару секунд посидеть. Но было не время расслабляться, и она постаралась собраться с духом.

Еще раз посмотрела на труп, валявшийся на ступеньках. Странный подвальный свет углублял тени на застывшем некрасивом лице, выпученные глаза казались совсем черными.

Энебель, хромая, вышла из дома и позвала: «Франк! Франк!» Собственный голос показался Люси жалким писком: мороз лютовал, ветер валил с ног, хлестал по щекам, затыкал рот. Она попыталась разглядеть хоть какие-нибудь следы — впустую. Она снова и снова кричала, звала. Единственным ответом на ее вопли стал мрачный смешок откуда-то из пустоты.

Наконец за пеленой снега завиднелись ледяные воды бушующего горного потока. Шарко к этому времени задыхался так, что ему казалось: вот-вот отдаст концы, и с глазами у него стало худо — стволы деревьев двоились, ямы и горки росли, уменьшались, дрожали… При малейшем шорохе или потрескивании он принимался целиться куда попало. Шапка его осталась висеть на какой-то ветке, волосы намокли, ноги болели, и каждая весила тонну. Где же тот, за кем он гонится?

Полицейский смахнул рукой снег, прилипший ко лбу и щекам, прищурился. Цепочка следов уходит прямо к крутому берегу речки. Серая кипящая вода закручивается вокруг камней, втягивая в себя снег. Можно ли перепрыгнуть отсюда на ту сторону? Вроде бы тут глубоко, и течение сильное, слишком сильное, никакой надежды перебраться: унесет.

Но ведь следы…

Озадаченный сыщик, не сводя глаз с противоположного берега, подошел ближе к обрыву, и в ту секунду, как он ступил на край, откуда-то снизу вынырнула тень. Распрямилась, с силой дернула Шарко за воротник куртки, и единственное, что он успел перед тем, как оружие выпало из руки, а тело рухнуло в бушующие волны горного потока, — это выругаться.

Секундой позже тот, кто прежде был добычей, выбрался из ниши, где до сих пор прятался, и, в свою очередь, подошел к обрыву. Он стоял там и смотрел, как его преследователя уносит река, как руки полицейского судорожно хватаются за воздух, как лицо скрывается под водой, температура которой вряд ли превышает пять градусов…

А убедившись, что голова ушла под воду и больше не появляется, он развернулся и побежал к лесу.

Люси попробовала еще раз: вдруг мобильник оживет.

— Нет, этого просто не может быть! Чертова погода! Что за проклятая дыра!

Она с тревогой оглядывалась вокруг. Куда подевался Франк? Почему до сих пор не вернулся? Подняв глаза, заметила телефонный провод, вернулась в дом, отыскала аппарат, сняла трубку. Гудок! Добрая старая телефонная связь!

Так, наберем 17. На том конце провода трубку снял жандарм. Энебель, путаясь от волнения в словах, сообщила, что труп Филиппа Агонла найден в его доме, что это, скорее всего, убийство, что какой-то неизвестный мужчина сбежал в лес. Требуется подкрепление, и как можно скорее, сказала она, продиктовала адрес, подняла воротник и с пистолетом в руке вышла на заснеженную дорожку.

Люси ясно представила себе эту жуткую картину: Франк, раненый, ползет по лесу, увязает в снегу… И тут же опомнилась: сколько раз ему приходилось бывать и не в таких переделках — и всегда он выходил из них живым, неужели сейчас не справится? К тому же у него есть оружие.

Тем не менее, снова поглядев на черную немую стену деревьев, она ощутила сразу же ставшую нестерпимой тревогу, задохнулась от совсем уж страшного предчувствия и метнулась назад, к дому. Лицо молодой женщины раскраснелось, на глазах выступили слезы, из груди вырвался мучительный вопль — имя того, кого она любила:

— Фра-а-анк!

В ответ — тишина.

Люси остановилась, натолкала в правый носок снега в надежде, что так лодыжка будет болеть меньше, потом, не переставая кричать, побежала к лесу и вскоре скрылась за деревьями.

Теперь она точно знала: случилось что-то очень страшное.

Потому что от синего «мегана», принадлежавшего убийце Филиппа Агонла, остались только следы шин…

Люси, грея руки о кружку с кофе, сжалась в комочек у горящего камина, но не чувствовала тепла — ее прочно держали в объятиях тишина и смерть.

Она неотрывно глядела в окно, где не унималась снежная буря, она вымокла и дрожала всем телом, да разве тут согреешься! Была уже почти ночь, по-прежнему бушевала вьюга, ветер завывал в каждой щели старого дома. Природа разъярилась и на этот раз решила не давать спуска.

Шарко погиб.

Нет, Люси не могла с этим смириться.

К ней подошел высокий усатый могучего телосложения мужчина. Под мышкой он держал спасательные термические покрывала, в руке — воки-токи.

— Снимите с себя все мокрое и завернитесь в покрывало, а то как бы воспаление легких не подхватили. Только самоубийце придет в голову перебираться через эту реку — представьте себе, что было бы, если б мы приехали еще через пять минут!

Люси с трудом шевелилась, но она повернула голову и посмотрела в глаза жандарму, к сине-белой куртке которого был прикреплен беджик с надписью «Капитан Бертен». Типичный горец лет сорока, лицо человека прямого и бесхитростного…

— Сколько… сколько человек идут сейчас вдоль реки?

— Трое.

— Слишком мало. Надо еще.

Бертену не удавалось скрыть, как он растерян, как ему неудобно, взгляд его убегал от ее глаз.

— Понимаете, те двое, что остались здесь, кроме меня, и те трое, что обшаривают берег, — это все, чем мы сейчас располагаем. Конечно, мы ждем подкрепления из Шамбери, но, к несчастью, в таких метеоусловиях на то, чтобы люди смогли прилететь сюда, понадобится время: пока вертолету даже и в воздух не подняться.

Ох, как Люси не понравился тон, каким жандарм произнес эту последнюю фразу! Послушать — так сразу понятно: он думает, что все кончено, все-все кончено. Она не могла больше ждать, но ничего другого сейчас не оставалось, — сейчас, когда смерть с каждой секундой подступала ближе. Сколько времени прошло с тех пор, как исчез за деревьями Шарко? Тридцать, сорок минут? Люси нашла там, у реки, его шапку, висевшую на ветке. Она почти уверена: Франк упал в эту бушующую ледяную воду. А сколько минут можно продержаться в таких условиях? Шарко, конечно, отличный пловец, но течение такое бурное, такое безжалостное. Пусть даже он не умер мгновенно от перепада температур, мышцы его должны были сразу онеметь, и…