Волшебница-самозванка - Юлия Набокова

— Ив! — велела я. — Очнись! Я тебе приказываю!

И тут мой верный рыцарь сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он стряхнул меня с локтя, как назойливую муху, так, что я полетела на землю, беспомощно наблюдая за тем, как он жадно заключил в объятия травянистую пакость и, подхватив ее на руки, шагнул в темноту леса. Да что себе позволяет этот грубиян! Ловелас! Дамский угодник!

Не знаю, что мне придало больше сил: ревность от того, что меня променяли на пук соломы, или злость по случаю приземления на корягу, оставившую существенную прореху в моих штанах. Но вооружившись деревянной загогулиной, я понеслась в чащобу вслед за неверным.

Успела я как раз вовремя. Фрея времени зря не теряла. Я чуть не ахнула, увидев Ива, прислоненного к дубу и с ног до головы увитого паутиной вьюнов. Нечисть стояла прямо перед ним и цепкими щупальцами плюща поглаживала его шею.

— Явилась? — недовольно проскрежетала она, поворачиваясь ко мне. — Упрямая девка! Разве не видишь — он выбрал меня! Я превращу его жизнь в цветочный сон, и он станет частью лугов и лесов. Разве это не прекрасно?

— Никогда не слышала ничего более отвратительного!

Первый удар дубины пришелся прямиком в грудь фреи и едва не пришиб Ива. Кто же знал, что от прикосновения дерева ее тщедушное тело разлетится облаком цветов и травы и коряга пройдет насквозь?

Я отскочила в сторону, встав слева от оплетенного по рукам и ногам рыцаря. Тот лишь слабо вздохнул, не отрывая взора от прорехи в спине предмета своего обожания. Похоже, ему вовсе необязательно смотреть в ее глаза. Чтобы снабжать нечисть энергией, достаточно просто не упускать ее из вида.

Фрея тем временем собрала свои цветики воедино быстрым воздушным потоком, вылепив прежний силуэт, и явила нам свой лучезарный лик.

— Глупышка! Я неуязвима, как сама природа! Сколько бы цветов ты ни погубила, взамен их вырастут новые. Сколько бы трав ни скосила — они возродятся вновь.

— Как и все сорняки, — вставила я.

— А что есть сорняк? Люди называют так любые растения, которые не приносят им выгоды. По-вашему, все цветы, все травы — все сорняки. А, по-моему, если на этой поляне и есть сорняк, так это ты. Посмотри на своего друга — разве он не прекрасен?

Да уж, физиономия Ива, проглядывающая сквозь заросли вьюнов, являла собой весьма живописную композицию. Которую хотелось немедленно искромсать садовыми ножницами. Жаль, весь боевой арсенал остался на дороге, вместе с привязанными лошадьми, а значит, рассчитывать приходится только на себя.

И на корягу. Но, боже мой, как он на нее смотрит! На меня он так никогда не смотрел.

Прости меня, мой верный рыцарь, но наблюдать, как ты пожираешь и раздеваешь глазами другую, просто невыносимо.

Дубина тяжелым камнем опустилась на макушку Ива. Тот охнул и упал на землю, разрывая цветочные путы.

Фрея взвизгнула, как сломанное ураганом дерево, и бросилась ко мне. Надеюсь, она изрядно потратилась на удержание чар, плетение сетей и залатывание дыр, иначе коряга меня не спасет. Хотя Ив и успел сказать, что для меня нечисть неопасна, на ее благосклонность я уже не рассчитывала. Учитывая тот факт, что я только что отбила у нее верную добычу, нынешнюю ситуацию можно было отнести к разряду неприятных исключений.

Рассыпавшись дождем из трав и цветов, фрея накрыла меня с головой и закружила в колючем вихре, каждая частичка которого так и норовила царапнуть меня побольней. Ей были не страшны ни кулаки, ни удары корягой — что толку бороться с ветром?

Разлетевшись в стороны, травинки, лепестки и соломинки вновь собирались вместе, чтобы обрушиться на меня с еще большей ожесточенностью. Ожесточенностью покинутой женщины.

— Как ты посмела отнять его у меня? — бесновалась фрея, и ее соломенные волосы хлестали меня по щекам.

— Нельзя отнять то, что тебе не принадлежит, — сжав зубы, отбивалась я.

— Ошибаешься! Он пошел за мной!

— Он пошел за мечтой, а мог умереть.

— Какое тебе дело до его жизни?

— Я люблю его! И готова отдать жизнь за него!

Эти слова прозвучали неожиданностью для меня самой. А на фрею оказали прямо-таки убийственное впечатление.

Лесная нечисть пронзительно взвизгнула, и дождь из цветов и травы ярким ковром упал к моим ногам. Неужели это и есть спасительная сила любви? Вот только спасет ли она Ива?

Рыцарь едва шевельнулся и застонал. Наконец-то! А то я уже начала волноваться, что слишком сильно приложила его дубиной...

Я провела рукой по волосам, стряхивая с них цветки. Вот и все. С каким бы удовольствием я сейчас растянулась на мягкой кровати и заснула.

Я взглянула на постель из лепестков, образовавшуюся у меня под ногами, и, почувствовав смертельную усталость, упала в нее лицом.

Сон, который я видела, был чудесным и безмятежным. Я кружилась по цветочной поляне, и каждый цветок приветливо кивал мне головкой. Я знала по именам каждый из них.

Вот ромашка, пять поколений которой росли на этом месте. Она знает больше всех историй про здешний лес и радуется каждому новому утру, которое дарует ей жизнь. Ведь в любой момент сюда может забрести романтически озабоченная девица и сорвать ее с земли. Лепесток за лепестком она снимет ее белоснежный наряд, чтобы последний из них подарил ей хрупкую надежду на взаимность или разбил ее мечты. Так было давным-давно с ее матерью и прабабкой, так лишились головы ее родные сестры.

Вот душистый горошек, родственники которого рассыпаны по всему лесу. Он еще совсем молодой и оттого мечтает о далеких путешествиях и неведомых странах — по его представлениям, они начинаются сразу же за кустами, отгораживающими полянку.

Вот василек — самый старый из здешних обитателей Он помнит ромашку еще крошечным стебельком, а ее бабку — цветущей красавицей.

А вот ничем не примечательная травинка, утверждающая, что она прилетела с берегов Кримландии, где, будучи семечком, лежала над обрывом и смотрела на море.

А вот вьюны — целая река вьюнов, текущая под ногами. Они щекочут пятки и ловко взбираются по лодыжке под штанину. Нежные, ласковые, приятные, они хотят обнять меня целиком и навеки привязать к этой земле, сделав ее хранительницей.

Внезапно солнце скрылось за грозовой тучей, и порыв ветра сорвал плеть вьюнов, успевшую широким поясом обвить талию и связать руки цветочными браслетами.

Тот же ветер подхватил меня и подбросил вверх, унося прочь от прелестной полянки и оставляя за собой шлейф из сорванных лепестков.

— Наконец-то очнулась! — Возглас Ива резким криком ворона заглушил мелодичные перезвоны цветов и вырвал из сладкого сна.

— Уж и вздремнуть нельзя, — проворчала я, собираясь перевернуться на другой бок — и не смогла.