Книга Короткого Солнца - Джин Вулф

  483. Где-нибудь в другом месте приземлились они, может быть.

— На Зеленой, — ответил я. — По крайней мере, мне так сказали. Был также еще один посадочный аппарат, который ушел одновременно с нашим. Один посадочный аппарат не мог вместить всех нас, а у нас было достаточно карт, чтобы восстановить два, поэтому мы взяли два. Он пришел сюда с нами, но мы так и не узнали, что стало с Гагаркой.

Вайзер наклонился ко мне, положив локти на стол, его большое квадратное лицо покраснело от солнца, ветра и вина:

— Ты слушай. Вот уже двадцать лет ты здесь. Для меня — девять. Там наверху, — он указал на потолок, — там, где Длинное солнце, они имеют такое, что не ты знаешь. Так это было, когда я уезжал. Всех вон Пас хочет. Шторма, все ночи в неделю он дает. Даже меня, вон он гонит. Всех! Те посадочные аппараты, которые у них есть? Нет хорошего! Нет хорошего! Вы карты имели, это ты сказал. Достаточно назад положить, и он летит. Правильно?

Я кивнул.

Вайзер перевел взгляд на Кабачка:

— Посадочные аппараты вот у вас, говоришь. Но провода вытащили, сиденья тоже. Карты, трубы, стекла, все такое. Опять лететь, не сможешь их заставить. Те посадочные аппараты наверху? Что с ними, ты думаешь? Прежде всех вы пошли так лучшие из них вы взяли. Тот, на котором я езжу, какой он есть, ты думаешь? Сорок восемь мест для нас оставаться. Сорок восемь для шестьсот тридцать четырех. Этого я никогда не забуду. Вверх мы летим, и пятнадцать трупов у нас есть. Никакой еды, кроме того, что мы приносим. Нет воды. Трубы, краны, то, на чем сидишь каждый день, все исчезло. Когда сюда доберемся, как наш посадочный модуль пахнет вы думаете? Дети все больные. Все больны или мертвы. Это ужасно. Ужасно! Так зачем же ехать? Потому что мы должны.

Он оглянулся на меня и ткнул коротким толстым пальцем:

— Не все возвращаются, ты думаешь. Так что больше мест есть. Может быть, не все приходят. Но те... семья там у тебя есть?

— Мой отец, если он еще жив. Дядя, две тети и несколько двоюродных братьев. Возможно, к этому времени они уже ушли.

— А может, и нет. Друзья?

— Да. Несколько.

— Отец. Дядя. Тетя. Друг. Двоюродный брат. Без разницы кто. Отец, мы говорим. На колени он встает. Он плачет. Что ты будешь делать? Об этом ты должен подумать. Когда-нибудь тебя они молили? Твой отец, встал перед тобой на колени? Плачет? Тебя умоляет?

— Нет, — ответил я. — Он никогда этого не делал.

— Двадцать лет. Очень молодой человек, тогда ты. Может быть, мальчик, когда ты идешь, да?

Я снова кивнул.

— На своего отца смотрел ты, своего отца видел ты. Человек не такой, как ты, он был. То же самое для меня, когда я мальчик. Не больше! На этот раз ты видишь свое собственное лицо, но ты старый. Не сильный, как двадцать лет назад. Слабый теперь он. Плачет, умоляет. Слезы по его щекам текут. Рог, Рог! Меня ты должен забрать! Моя собственная плоть ты!

Вайзер некоторое время молчал, наблюдая за моим лицом:

— Никаких дополнительных мест там не будет. Нет. Даже одного.

Кабачок снова крякнул, и я сказал:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это может быть очень трудно.

Вайзер откинулся на спинку стула и допил остатки вина:

— В Паджароку ты идешь? Все же?

— Да.

— Такой же упрямый, как и я, ты. Хорошего путешествия, тебе. Что-нибудь нарисовать у тебя есть, Кабачок?

Кабачок позвал своего клерка и велел ему принести бумагу, перо и бутылку чернил.

— Смотри. Главный это есть. — Вайзер осторожно провел по бумаге колеблющуюся линию. — Мы на Главный здесь. Острова у нас есть. — Он набросал несколько. — Север Ящерица есть. — Он начал рисовать ее, крошечное чернильное пятнышко на бескрайних просторах моря. — Ящерица, ты знаешь?

Я сказал ему, что живу там.

— Хорошо это. Дом на очередной хороший ужин ты можешь остановиться. — Вайзер лукаво посмотрел на меня, и я с некоторым удивлением понял, что у него такие же ярко-голубые глаза, как у Шелка.

— Нет, — ответил я и обнаружил, что это не так трудно сказать, как я ожидал. — Я сомневаюсь, что вообще остановлюсь там, если только не обнаружу, что мне нужно что-то, что я забыл взять.

Кабачок одобрительно хмыкнул.

— Лучше тебе этого не делать. Скалы есть. Но те ты должен знать. — Вайзер добавил города на побережье. — Слишком много островов, чтобы рисовать, но там эти скалы и большая песчаная коса, которую тебе я должен показать. Оба они очень плохие. Может быть, их ты видишь, может быть, нет. — Он бросил на меня еще один лукавый взгляд. — Ничего ты не видишь, если мне ты поверишь. Да?

— Да, — ответил я. — Я знаю, как легко налететь на невидимую скалу.

Вайзер кивнул сам себе:

— Приближается Зеленая. Море идти вверх и вниз она делает. Прилив в Дорпе мы говорим. Про прилив ты знаешь?

— Да, — повторил я.

— Насколько больше воды поднимает Зеленая, и как мало после, я не скажу. Не раньше, чем кто-то мне это объяснит. Но это так. Об этом приливе ты должен думать всегда, потому что он становится все больше и больше, пока ты идешь. Никогда этого ты не забываешь. Безопасная якорная стоянка у тебя есть, но через час, два часа, не безопасная.

Я кивнул.

— И все эти города, которые тебе показываю. Во все эти города даже Вайзер не стал бы соваться. Но, может быть, что-то там тебе и нужно. Какие из них сумасшедшие, я не буду показывать. Все они сумасшедшие. Меня ты понимаешь? Они такие же сумасшедшие, как и тот, что у тебя есть. Только все разные, тоже.

— Разные законы и обычаи. Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Так что если тебе ничего не нужно, то лучше всего идти мимо. Теперь эти двое здесь... — он нарисовал вокруг них круги и подул на чернила. — Где они, ты пересекаешь. Потому что здесь... — еще одна колеблющаяся линия, отступающая к югу и показывающая гораздо меньше деталей. — Еще один Главный у тебя есть. Может быть, у него есть имя. Я не знаю.

— Тенеспуск, западный континент, — предложил я.

— Возможно. Или, возможно, просто большой остров. Вайзер не настолько умен тебе сказать об этом. Остров, возможно, но большой. Это побережье? Лучше подальше ты держись.

— Я уверен, что ты прав.

— Два или три города. — Он набросал их, аккуратно вписав имена. — То, что я на них написал, это как я их называю. Возможно, по-другому ты называешь. Возможно, по-другому они себя называют. Здесь большая река течет. — Он тщательно зачернил ее. — Это ты должен увидеть, так остро ты должен посмотреть. То, что слишком велико, чтобы не видеть, это то, что никто не видит.

Я сказал ему, что не так давно думал о том же самом.

— Мудрый говорит так. Везде мудрые парни одно и то же говорят. Это знаешь ты?