Квестер - Андрей Владиславович Немиров

— просто опытные экземпляры, на которых учились создавать цифроклоны! Учились на нас, учились и — научились! А теперь — будут совершенствовать результат. И первым делом выкинут всё ненужное. То есть то, что в нас осталось от «органического человека». Это может быть эмоциональная зона мозга, это могут быть функции тела, которые больше не нужны (если ты больше не питаешься — зачем тебе желудок, пищевод, кишечник и дырка в заднице?). А потом станут улучшать достоинства: сделают нас быстрее, встроят какие-нибудь новые органы чувств, средства коммуникации (встроенный ИК-порт, например, блютуз или “симку”), силёнки прибавят и так далее. Может, рук нам добавят или голов? А самое главное, сделают (обязательно сделают!) нас полностью управляемыми! И будем мы опять быдлом: только не органическим, а цифровым! Но это я всё не про нас говорю: это про следующее поколение! А нас, как устаревшее оборудование, просто у-нич-то-жат. Или приручат. Для самых низкоинтеллектуальных работ! Вот так! Кто скажет, что я не прав?

Пришлось согласиться и с Хасем. Только Док возразил:

— Я бы, на месте создателей всего этого, нас бы уже убил! И только за то, что мы, вместо поисков выхода, вместо того, чтобы обеспечить себе безопасность — слушаем бредни каких-то недоделанных умников! Говорите, новая эра? Да всё по-старому осталось: пока умники умничают, в это время к власти приходят дураки и сажают всех умников в какой-нибудь Гулаг — пусть там своим необъятным умом лес валят!

И, глядя почему-то в небо, «молитвенным» тоном добавил:

— Извини, дядя Чак, твой опыт не удался: вместо новой цивилизации ты получил кучу бесполезных умников! Сожги всё и начни сначала!

Дружный хохот в три глотки был ему ответом. Затем слово взял Тестер:

— Господа! Есть ещё одно соображение по этому вопросу!

— Ещё одна теория? — ужаснулся Док, и, потрясая поднятыми к небу ручищами, заорал: — Дядя Чак! Сожги их прямо сейчас! А то поздно будет!

Гласс нервно захихикал, откинувшись на хвойную лежанку, а Хась соорудил на лице выражение под названием «сколько можно?», но всё же кивнул Тестеру:

— Валяй!

Тестер уселся поудобнее, прислонясь спиной к стволу дерева и заговорил:

— Вот в чем закавыка: те, кто создал и Бестерленд, и цифроклонов — люди.

— Ну!

— Эту страну, и нас (точнее, наши «болванки») они сделали по образу и подобию Земли и Homo Sapiens.

— Не тяни, родимый!

— У нас есть два варианта развития новой цивилизации: первый (глассовский) — ничего в цифроклонах и ландшафте не изменится, все будут заниматься свободным творчеством свободного разума. Потому, что всё это создали люди, и они не позволят появиться созданию, которое будет их физически и интеллектуально превосходить! Реально?

— Нет! — отрезал Док. — Обязательно найдётся умник, который захочет быть умнее всех других умников и либо сделает цифроклона второго поколения, который всех переубивает, как устаревшее оборудование, либо найдёт способ всеми командовать. А это — одно и то же.

— То есть, начнём по Глассу, кончим по Хасю! — резюмировал Хась. — Второго варианта нет!

— Есть, как же нет! — удивился Тестер. — Второй вариант — цивилизация развивается в мире и согласии, но как цивилизация клонов второго или третьего поколения, лишённых эмоциональной зоны мозга и остальных человеческих «прибамбасов», а, кроме того — «связанных одной целью»: всеобщим развитием и процветанием. Это — цивилизация цифровых биороботов!

— Я повторяю: нет второго варианта, — настаивал Хась. — То, с чего ты начал — это просто второй этап развития, а чем закончил — итог. Сам посуди: было ли в истории человечества что-то иное? Закон естественного отбора — он и в Бестерляндии закон!

— Я с Хасем согласен, — встрял Док. — А ещё может быть так, что цифровая цивилизация найдёт способ укокошить цивилизацию органическую и Вселенная вовсе останется без разума! Точнее, без человеческого разума.

— Неужели всё так и будет? — послышался необычно тихий голос Гласса. — Неужели человек уже отработал свой ресурс? Неужели мы вымрем, как динозавры?

— Это в вас, коллега, говорит эмоциональная область мозга, — «успокоил» его Док, — вырежут её и такие вопросы тебя, Глазик, больше волновать не будут! Чик, и всё: счастлив!

— Только, если её вырежут, то, ни о каком искусстве и свободном творчестве думать уже не придётся — необходимость отпадёт! — добавил Хась. — Будет тебе едина кибернетика на завтрак, обед и ужин! И создашь ты цивилизацию цифроандроидов: бесчувственных, но жутко умных. Всё! А теперь — кончай скулить и давай возвращаться к исходной теме нашего разговора! Итак, други мои: как же мы будем выбираться из нашего неприглядного положения?

На этот раз с Хасем о неприглядности ситуации никто не спорил: невозможность создать «цивилизацию-мечту» всем стала очевидна. Обсуждать стало нечего и новых предложений не поступило. Тестеру даже курить захотелось, хотя он эти два дня даже и не вспоминал о сигаретах. Видимо, без курева молчание казалось ещё более тягостным. Только Док протянул:

— Да-а! Перспективочка!

— Чего загрустили, орёлики? — раздался голос Филгудыча. — Али «Рай» вам не рай? Что думаете по поводу моего предложения строить стены?

Сидящие только посмотрели на подошедшего старика и опустили глаза, не проронив не слова.

— Та-ак! Я вижу, дело плохо! Что стряслось — то? — недовольно спросил Филгудыч.

Хась вкратце рассказал им о произошедшей здесь дискуссии. Не умолчал и о выводах, явившихся причиной столь внезапной массовой депрессии.

— Что делать-то, Тюлефан? — закончил он свой короткий рассказ вопросом.

— Что делать, что делать? — заворчал Филгудыч раздражённо. — Идти, искать «чёрных рыцарей»! Как найдёте, так они и прекратят ваши сомнения — вот что делать!

— Тебе, старик, всё шуточки! Ты в своём «скрытом файле» отсидишься! — пробубнил Док. А нас пожгут, это точно! И пропадём мы зазря в этой дурацкой стране, хоть строй стены, хоть не строй! Да и какой от них толк — от твоих стен? Делейтору всё едино, чего жечь: стену или человека!

— Это ты верно сказал! — согласился Филгудыч. — Только прежде, чем спалить человека, «чистильщику» надо стену спалить, а на это поболе нужно энергии, сильно поболе!

— А мы тем временем будем сидеть за стеной и ждать, пока она сгорит, так, что ли? — поддержал Дока Хась.

— А ты, Леша, не угадал! — возразил старик. — Не сидеть и трястись, как липка, а действовать, драться! Другого пути нет! — он выждал секунду и сказал главное: — Правда, драться будем умно, согласно плану!

В разговор вмешался Тестер:

— А договориться ни с кем нельзя?

Внезапно беседу прервал низкий голос, звучащий с какой-то трагической обречённостью:

— Не хрен договариваться с этими грёбаными собаками! Пропадать, так — с музыкой! Давай, старик, рассказывай свой чертов план!

Все обернулись на голос. Это был Гласс.