Курс на Юг - Борис Батыршин

«Убью… – отрешённо подумал барон. – Вот сойдём на берег – вызову на дуэль и пристрелю, как собаку. Ишь, чего удумал, курва перуанская – ухлёстывать за женой своего спасителя!..»

– Но что это мы всё обо мне? – продолжал разливаться адмирал. – Вот вы с вашим супругом – откуда родом?

– Как – откуда? – Камилла состроила удивлённую улыбку. Высвобождать пальцы из адмиральского плена она даже не подумала. – Я подданная короля Бельгии Леопольда Второго, а мой муж…

– Только не говорите мне сеньора, что он тоже бельгиец! Я достаточно имел дела с европейцами и научился разбираться в акцентах и манере речи. Готов голову дать на отсечение, что ваш супруг родом из Германии или Швеции. Скажете, нет?

«А ведь почти угадал, харя твоя адмиральская…» – неохотно признал Греве. Его родная Курляндская губерния действительно располагалась между Пруссией и Швецией – разумеется, если смотреть из Южной Америки.

– Прошу великодушно извинить меня, ваше превосходительство… – барон решительно перебил адмиральские излияния. – С вашего позволения, о моей родословной мы поговорим в другой раз. А сейчас мам лучше покинуть палубу – «Мьютайн» постепенно сокращает дистанцию, до него уже меньше полутора кабельтовых. Как бы вас, в самом деле, не узнали… И, кстати, я хотел бы обсудить с вами ещё одно дело.

– Что такое? – осведомился Грау, шагая вслед за бароном к трапу. Адмирал был недоволен тем, что пришлось выпустить ручку очаровательной Камиллы.

– Видите ли, в плену оказался один офицер, мой соотечественник. Во время атаки на гавань Антофагасты он был на одной из торпедер, а когда та поломалась и лишилась хода – приказал её взорвать. Его и уцелевших матросов выловила из воды шлюпка с «Бланко Энкалада».

О пленении Серёжи Греве узнал от коммодора Ривероса – чилиец не удержался от того, чтобы похвастаться успехом.

Грау от неожиданности споткнулся на трапе.

– Постойте, дорогой барон, я, кажется, знаю, о ком идёт речь. Это же сеньор Серхио, он командовал «Алаи»…. значит, вы тоже русский?

– Всё верно, ваше превосходительство. Я, как и старший лейтенант Казанков, подданный Российской Империи. До отставки по ранению служил в русском флоте.

– Это многое проясняет. – кивнул Грау. – И теперь вы, вероятно, хотите выручить вашего друга из плена?

– Есть такая мысль. – не стал спорить барон. – Но, простите, мы, кажется, пропустили время обеда?

Словно в подтверждение его слов, на мостике зазвякала рында.

– Вот видите, уже пять склянок. Моя жена… – тут он мстительно ухмыльнулся, – …баронесса просит передать вам её извинения. Она почувствовала себя дурно и отобедает одна, в своей каюте. Для нас же накрыли стол в пассажирском салоне – там мы сможем побеседовать без помех.

И посторонился, пропуская адмирала вперёд.

О своём чудесном спасении из кипящего котла, в который превратилась в ту роковую ночь гавань Антофагасты, у Серёжи Казанкова остались лишь смутные воспоминания. Вот чьи-то руки вытаскивают его из воды и опускают на дно шлюпки; вот разжимают стиснутые в судороге зубы и вливают в рот что-то крепчайшее, обжигающее гортань, и он долго, взахлёб кашляет. Вот расспрашивают по-испански, но суть вопросов ускользает, и он снова проваливается в пучину беспамятства…

По настоящему Серёжа очнулся в тесной клетушке, которую, осмотревшись, опознал, как карцер на военном корабле. Все признаки были налицо: отсутствие окон, откидные, на цепях, койки, на одну из которых брошено шерстяное одеяло. На полу, – кувшин с водой и кружка, дверь с высоким порожком-комингсом окована листовым железом и украшена зарешеченным окошком. И, главное: лёгкое покачивание пола – нет, палубы! – под ногами и шум волн за переборкой.

Значит, он в плену. И держат его в одиночной камере – видимо, других офицеров чилийцам выловить из воды не удалось. Что ж, в этом имеются свои преимущества: есть время обдумать своё незавидное положение…

Ситуация прояснилась довольно скоро. Засов на двери лязгнул, и на пороге возник чилийский унтер-офицер в сопровождении вооружённого карабином матроса. Пленнику предложили – вежливо, видимо, из уважения к офицерской форме, – следовать за конвоирами. После недолгого путешествия по узким подпалубным переходам Серёжа оказался в просторной каюте, обстановка которой, и в-особенности, распахнутая дверь, выводящая на кормовой балкон, напомнила ему адмиральский салон броненосного фрегата «Герцог Эдинбургский», на борту которого ему не раз случилось бывать во время «американского» похода эскадры Бутакова.

Хозяин каюты, Гальварино Риверос Карденас, командующий чилийской эскадрой оживился, узнав, что перед ним один из тех русских моряков, которые привели перуанцам подмогу. Скрывать очевидное смысла не имело. Серёжа подтвердил что он – старший лейтенант Российского Императорского флота в отставке, в настоящий момент состоящий на перуанской службе. На вопросы, касающиеся как прибывших из САСШ кораблей, так и планов перуанских военных, отвечать решительно отказался. Впрочем, Риверос особо и не настаивал.

– Мы, чилийцы – культурная нация и понимаем, что такое законы чести. – заявил командор с таким пафосом, что Серёжа едва сдержал усмешку. Хотелось спросить этого напыщенного индюка: а как соотносится «цивилизованность» его соотечественников с кровавой резнёй, которую они учинили индейцам племени мапуче, о которой много писали газеты в Кальяо? Но сдержался: во-первых, перуанцы, чью форму он носит, тоже далеко не образчики гуманизма, во вторых… потом. Сейчас не время.

– Ваша атака нанесла броненосцу довольно серьёзные повреждения, – продолжал командор. – Но перуанский флот дорого за это заплатил, и теперь не способен к активным действиям. Поэтому я решил вернуть «Бланко Энкалада» в Вальпараисо для ремонта. Вы отправитесь вместе с ним.

Что ж, Вальпараисо так Вальпараисо. Серёжа спросил только о судьбе других членов команды «Алаи», и командор охотно ему ответил:

– Ваши люди так же содержатся на «Бланко Энкалада», их жизни ничто не угрожает. По прибытии в Вальпараисо все они будут заключены в крепость, как военнопленные, до окончания боевых действий, как того требуют законы войны.

По пути обратно (уже не в карцер, а в отведённую ему каюту) Серёжа лихорадочно пытался припомнить: что такого важного он слышал о крепости в Вальпараисо? Было ведь, и совсем недавно…

Озарение пришло, когда за ним захлопнулась дверь. Ну конечно: адъютант, с которым он познакомился на совещании у Грау! Родриго Гальвес, кажется? В разговоре с Серёжей лейтенант упомянул, будто его старший брат состоит на чилийской военной службе, и не кем-нибудь, а комендантом той самой крепости, к которую Серёжей, судя по всему, вскорости и определят.

Молодой человек приободрился. Если он ничего не напутал – тогда, возможно, это шанс. Правда, как его использовать, пока неясно, но время есть. Он наверняка что-нибудь придумает.

Чили, Вальпараисо.

Где-то в порту.