Государь  - Олег Кожевников

После знаменательного совещания в Туземной дивизии у меня как будто выросли крылья. Страх, что меня не воспримут истинным Михаилом Александровичем, ушел, и я уже смог погрузиться в дела, не стараясь выглядеть истинным аристократом и великим князем. Ввел в оборот привычные для XXI века выражения, в основном, конечно, ругательные и матерные. А как тут не ввести, когда постоянно приходилось ругаться. Все делалось через пень-колоду и настолько неуверенно и медленно, что нервы не выдерживали, и я срывался. В любой момент австро-германцы могли ударить, а у нас еще даже тревожные группы не были нормально подготовлены. Тревожными группами начали с подачи Хватова называть кавалерийские полусотни с приданной радиостанцией, которые должны были предупреждать штаб корпуса о начале наступления противника. И только после их сигнала начинался план «Троянский конь».

Это, конечно, с моей точки зрения тревожные группы были недостаточно подготовлены, а по мнению офицеров из штаба корпуса – все было отлично. Нижние чины опытные ветераны и хорошие кавалеристы, офицеры не раз участвовали в стычках с австрийцами и не растеряются, если противник начнет наступление, радиостанции работали и в штабе корпуса, аппаратами Морзе принимались их тестовые сообщения, посланные с расстояния ста верст. Вот этот этап подготовки рейдовых групп я хорошо знал, так как сам контролировал обучение прибывших телеграфистов работе на радиостанциях. А грузовики, на которых связисты должны были передвигаться, можно сказать, готовил сам. А что делать? Во всей фронтовой школе, готовившей водителей, не оказалось грамотных механиков, разбирающихся в трофейных немецких автомобилях. В грузовиках, которые поставляли союзники, кое-как могли, а в трофейных нет. Хотя, на мой взгляд, в этой допотопной технике не было ничего сложного. Так как я считал вопрос связи и мобильности главным в успехе предстоящей операции, то пришлось генерал-лейтенанту и великому князю стать главным механиком. Кстати, это не вызвало особого удивления – уже и до Житомира дошли слухи о великом князе, как о явлении перевоплощенного Петра I. А мое копание с автомобилями, замасленная спецовка и грязные руки только укрепляли эти слухи.

Имеющиеся трофейные автомобили я отладил, но вот подготовку личного состава тревожных групп упустил. Доверился Марату, который занимался их формированием. Даже похвалил его, когда через три дня после получения распоряжения он доложил мне, что тревожные группы готовы и можно выдвигать их в полосы армий. Про себя я, конечно, удивился такой оперативности, поэтому и решил проверить, что за чудо-отряды сформировал мой бывший ординарец. Проверил и ужаснулся – как летучие отряды для мелких укусов неприятеля они, может быть, и годились, но для отслеживания действий неприятеля не годились. Даже толком ползать по-пластунски не умели. Джигитов, конечно, Марат подобрал отважных и ловких, но выдержка отсутствовала даже у офицеров. Проверив подготовку тревожных групп, я понял, что джигитов на это дело ставить не нужно – их дело нападать и прорываться во вражеский тыл, а отслеживать намерения неприятеля горцы не годятся. Весь вечер думал, где же найти опытных и выдержанных бойцов, которые при этом могли бы быстро доставить информацию до радиостанции (на лошади, конечно).

В итоге мозгового штурма мне вспомнился эпизод из долговременной памяти Михаила Александровича о действиях пластунов 9-й кавалерийской дивизии. Этот эпизод произошел в начале Брусиловского прорыва. Тогда австрийцы были еще борзые и попытались контратакой остановить корпус. Били по флангу, на котором наступали казаки. Хорошо боевые порядки охраняли разъезды пластунов. Заметив неприятеля, пластуны не стали с ним сразу же вступать в перестрелку, а, затаившись, отследили направление наступления противника и силы, принимавшие участие в этой коварной задумке неприятеля. И лишь после этого направили посыльных, чтобы предупредить командира дивизии. Все было сделано грамотно и вовремя. Командир дивизии, генерал лейтенант князь Бегильдеев Константин Сергеевич успел развернуть 9-й конно-артиллерийский дивизион, организовать на острие удара силами 8-й роты самокатчиков узел обороны и направить на отражение атаки австрийцев свой резерв – 1-й Уральский казачий полк. И как итог, хитро задуманная операция противника провалилась. Тридцатая пехотная дивизия австрийцев даже не смогла сбить с высотки роту самокатчиков, усиленную четырьмя пулеметами. Хотя австрийцы, развернувшись, под артиллерийским огнем пытались занять высотку, но ничего у них не вышло. Закопались они, стараясь минимизировать потери, а в итоге умылись кровью, спасаясь от ударивших в тыл казаков. Рубка была страшная – у высотки, обороняемой самокатчиками, было похоронено 63 погибших австрийца, а зарубленных казаками больше семисот. Как бараны, в панике метались австрийцы и, заметив русского, тут же сдавались в плен. Итог того боя был внушителен – кроме захваченного обоза было пленено около пятисот австрийцев, а бежавшие враги распространили у неприятеля такую панику, что корпус продвинулся на 20 верст в глубь вражеской территории, не встречая никакого сопротивления. Вот что значит грамотно отследить движение неприятеля и своевременно сообщить об этом в штаб.

Сделав такой вывод, я на следующий день сам стал формировать тревожные группы из пластунов 9-й кавалерийской дивизии и 6-й Донской казачьей дивизии. Но работа моего бывшего ординарца не пропала – из джигитов тревожных групп я сформировал сводный эскадрон, назначив его командиром Марата Алханова. Этим я выполнял обещание, данное Марату, что он будет участвовать в рейде по тылам неприятеля как командир отдельной группы. При этом эту группу я хотел сделать эталонной. Самой мобильной и в то же время по огневой мощи сопоставимой с полком австрийской армии. Хотел я внедрить в это время механизированные подразделения. А что? Задача была, грузовые автомобили и пулеметы имелись. Оставалось все это скомпоновать в нечто подобное «Форду» спецгруппы, сформировать десантные отделения на каждый импровизированный бронетранспортер из солдат Осетинской пешей бригады, приданной Туземной дивизии, и вперед, наводить шорох в австрийском тылу. Вот под воздействием этой мысли я одновременно с формированием тревожных групп занялся организацией моторизованных сил корпуса.

К сожалению, исправных трофейных автомобилей оказалось мало, и невозможно было на них усадить даже один батальон Осетинской пешей бригады. Из всего скопища трофейной техники, собранной на громадной огороженной площадке напротив здания мастерских житомирского депо, я отобрал только 29 технически исправных грузовика. Конечно, если задаться целью, то из стоящего металлолома можно было сгоношить еще штук десять двигающихся колымаг – но это не имело смысла. Водителей на них не нашлось бы. В школе водителей, расположенной неподалеку от стоянки трофейной техники, обучалось шоферскому ремеслу 27 нижних чинов. Кроме них управлять автомобилем могли пятеро инструкторов, два механика и один офицер – командир этой школы. Их всех, согласно приказу командующего армией, перевели служить во 2-й кавалерийский корпус. А я своим приказом зачислил их в так называемую мехгруппу. Никто из офицеров штаба армии не понимал, что это за структура, какие задачи должно выполнять это новое подразделение. Но на всякий случай офицеры поддержали это нововведение великого князя. Они посчитали, что эту идею ему внушили столичные стратеги, а они заразились ею от союзников. В среде офицеров штаба были популярны разговоры о новинке вооружения – танках. С придыханием рассказывали, какое это страшное оружие и как оно себя показало в боях во Франции. В каком немцы были шоке, когда англичане применили свои сухопутные броненосцы. Почти все офицеры были уверены, что вскоре немцы догонят англичан и создадут свои танки. И тогда война, принявшая вялый позиционный характер, вспыхнет с новой силой. И кавалеристов тогда ждет печальная участь – бронированного монстра сабельным ударом или пикой не возьмешь. Даже пули отскакивают от его стальных боков. Беда, одним словом. Вот великий князь и отправился в столицу, чтобы проконсультироваться с самыми лучшими специалистами, как бороться с этой напастью. Ему и посоветовали сформировать мехгруппу. И будет она действовать на автомобилях, похожих на «Форд» великого князя. Броня, конечно, не сравнится с танковой, но зато автомобиль гораздо быстрее и маневреннее танка.