Ее властелин и повелитель - Карен Хокинс

Тристан вздохнул.

– Я должен был сам это сделать, но не догадался.

Он, конечно, думал о ней. Думал всю ночь. Но пригласить ее к завтраку он не додумался. За всю свою жизнь он никогда еще не чувствовал себя таким неуклюжим. Проклятие! Ему очень не хотелось бы признаваться в этом, но, пожалуй, эти уроки пойдут ему на пользу. Наверное, он слишком долго плавал.

– Но ведь вы подумали о том, чтобы послать за ней экипаж, – сказал Ривс, поправляя цветы в букете. – Это был великолепный поступок.

– Вчера она пришла сюда замерзшая, как ледышка. Что мне еще оставалось делать? – Тристан подошел к красному креслу, стоявшему рядом с диваном. Взглянув на кресло, он подвинул его поближе к дивану.

Ривс поднял крышку с одного блюда.

– Синьор Пьетро снова превзошел самого себя.

В животе у Тристана уже урчало от голода, но аппетитный запах еще больше усугубил ситуацию.

– Я умираю с голоду.

– Леди будет здесь с минуты на минуту. Не желаете ли выпить горячего чая, пока ждете ее?

– Нет, черт возьми! Я буду пить эль за завтраком!

Ривс даже не шевельнулся, чтобы взять кружку. Вместо этого он спокойно уставился в потолок. Тристан вздохнул:

– Не нравится мне быть герцогом.

– Понимаю, милорд. – Ривс аккуратно сложил две салфетки и положил их возле каждого из приборов. – Позвольте заметить, что миссис Тистлуэйт прелестная женщина. Мужчины ее уважают. – Дворецкий последний раз окинул взглядом стол и поправил недостаточно прямо лежавшую вилку. – Надеюсь, ей не придется пожалеть о том, что приняла наше предложение стать наставницей.

От Тристана не укрылся скрытый смысл сказанного.

– У меня нет намерения заставлять ее пожалеть о чем-либо. Ему вспомнилось ее признание, сделанное вчера под влиянием ромового пунша, о том, что ей не хватает поцелуев. Хотя в тот момент это его позабавило, он, тем не менее, был тронут ее откровенностью. При всей ее язвительности, это была женщина из плоти и крови со здоровыми желаниями и потребностями. До встречи с Пруденс он никогда не задумывался о таких вещах. Большинство женщин, которых он знал, интересовались либо тем, сколько он может заплатить, либо – после Трафальгара – престижностью связи с героем войны. Пруденс была выше столь мелких соображений. Эта женщина руководствовалась своими желаниями и страстями, но не была их рабой. Если судьба сложится благоприятно, она способна на многое. Это Тристан хорошо понимал.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Стивенс. На нем был надет новый черный камзол, а лицо так тщательно выбрито, что казалось отполированным.

– Доброе утро, капитан... то есть доброе утро, милорд! – он подмигнул Ривсу. – Ну, как получилось?

– Значительно лучше, мистер Стивенс. Значительно лучше.

Стивенс расплылся в улыбке.

– Я приказал принести еще чайник и попросил, чтобы наши люди вели себя потише, потому что капитан... я хотел сказать, герцог занят.

Ривс снисходительно улыбнулся:

– Спасибо, Стивенс.

Тристан взглянул на новый камзол первого помощника. Он был на несколько размеров больше, чем следовало, рукава были длиннее рук, а длиной он был до щиколоток, а не до колен, как было задумано.

Стивенс вытянул руки и оглянулся через плечо:

– Вам нравится, капитан?

Ривс страдальчески улыбнулся:

– Мистер Стивенс опасается, что камзол зрительно увеличивает его... гм... заднюю часть. Я поспешил заверить его, что это не так и что камзол его даже стройнит.

– А вы как думаете, капитан? Не кажется ли мой зад в этом камзоле слишком толстым?

– Не знаю, не собираюсь разглядывать твой зад.

Стивенс расстроился и, повернув голову, попытался разглядеть себя со спины.

– Мистер Ривс обещает подогнать его по фигуре до того, как приедут попечители.

– Очень мило с его стороны.

– Спасибо, – сказал Ривс, сделав вид, что не заметил сарказма в голосе Тристана. – Как дворецкий, мистер Стивенс имеет право выбирать самую лучшую из ливрей.

– Миссис Тистлуэйт не узнает меня, когда увидит!

В парадную дверь постучали.

– А вот и она! – сказал Стивенс и бросился вон из комнаты.

Тристан отодвинул было стул, чтобы сесть за письменный стол, но его остановило покашливание Ривса.

– Милорд, настоящий джентльмен всегда встречает стоя входящую в комнату леди.

– А что делает леди, когда джентльмен входит в комнату?

Ривс едва заметно улыбнулся.

– Насколько известно мне, а мой опыт, признаюсь, весьма ограничен, леди обычно жалуются на то, что в комнате недостаточно тепло или не хватает свежего воздуха, а иногда и на то и на другое вместе.

– Это несправедливо.

– Да, милорд. Справедливым это не назовешь. Но приходится мириться с тем, что есть.

Тысяча чертей, сколько же всяких правил! Тристан с недовольным видом пожал плечами. Потом, взглянув на дворецкого, спросил:

– Кстати, есть ли какие-нибудь вести от Данстеда насчет моего брата?

– Данстед должен возвратиться сегодня. Как только он прибудет, я пошлю его к вам.

– Хорошо. Хотел бы я...

Открылась дверь. Возле двери застыл по стойке «смирно» Стивенс, улыбаясь так, как будто он, словно фокусник, извлек Пруденс из собственного кармана. Она прошла мимо него в комнату, сказав через плечо:

– Нет-нет! Камзол вовсе не толстит вас сзади...

Тристан рассмеялся и сразу же отвлек на себя ее внимание.

Делая реверанс, она покраснела. Сегодня на ней было надето голубое платье, отчего ее каштановые волосы и карие глаза казались темнее.

Ривс откашлялся.

Тристан поспешил ответить на реверанс Пруденс довольно напряженным поклоном. Какая бесполезная трата времени на все эти поклоны и расшаркивания! Если бы его отец был жив, то Тристан непременно прикончил бы старого греховодника за то, что обрек его на такие мучения.

Пруденс кивнула Ривсу.

– Как вы себя чувствуете, Ривс?

– Спасибо, мадам, я в полном порядке. – Ривс подошел к стулу напротив Тристана и отодвинул его, чтобы она села. – Мы рады приветствовать вас здесь. Его светлость с нетерпением ждал вашего прибытия.

Тристана удивило, что Ривс умеет так гладко врать. Это его даже немного напугало.

Она искоса взглянула на Тристана, и на ее губах появилась чуть заметная улыбка. Она понимала, что Ривс бессовестно лжет, но, подобно Тристану, собиралась ему подыграть.

– Это очень мило с его стороны, – пробормотала она и заняла свое место за столом.