Ты найдешь меня на краю света - Николя Барро

В холле за регистрационной стойкой, как всегда, сидела мадемуазель Конти, и я обратился к ней, уже ни на что не надеясь.

— «На краю света», что бы это могло быть, как вы думаете?

Я предвидел ее ответ, но ошибся.

— Небольшой книжный магазин совсем недалеко отсюда, — неожиданно сказала Луиза.

Я посмотрел на нее, как на добрую фею из сказки, и недоверчиво улыбнулся.

— Вы уверены? — взволнованно переспросил я.

— Ну разумеется, — усмехнулась она. — Несколько дней назад я заказала там книгу. Можем сходить туда вместе, если вы здесь закончили.

— Спасибо! — закричал я.

В этот момент я был готов обнять мою маленькую спасительницу в темно-синем костюме. Кто бы мог подумать, что край света так близко? Всего лишь несколько шагов отделяло меня от счастья.

— Я ухожу из отеля, — сообщила мадемуазель Конти, когда мы шли по улице Сен-Симон.

— О! — Я взглянул на нее с изумлением. — И почему же?

— Это была временная работа, — улыбнулась Луиза. — После летних каникул возвращаюсь на учебу в Сорбонну. Французская литература.

— О! — снова воскликнул я.

Раньше мне не приходило в голову, что мадемуазель Конти работает в отеле временно. Впрочем, она никогда особенно и не занимала моих мыслей. С чего бы? Но учеба в Сорбонне — это впечатляет. Я вспомнил ее оживленный разговор с Аристидом в день открытия выставки. Нет, об этом лучше не вспоминать.

— Вы проглотили язык?

Мадемуазель Конти выглядела довольной. Глаза за темными очками блестели. Она казалась оживленней, чем обычно. Быть может, это было связано с возвращением к любимому делу. Вероятно, рано или поздно у каждого из нас появляется повод для радости.

— Нет-нет, — сказал я, отвечая на ее вопрос. — Это замечательно! Просто немного неожиданно. Мне будет не хватать вас.

Я еще раз посмотрел на нее и вдруг осознал, что сказал правду. Будет странно видеть за регистрационной стойкой отеля «Дюк де Сен-Симон» другую женщину, пусть даже ту, которая не путает фамилии постояльцев, отличает «Джейн» от «Джун», использует шариковую ручку вместо вечно протекающего «Ваттермана» и, вообще, лучше знает дело. Все-таки нам с Луизой в этом году пришлось кое-что пережить вместе! Я усмехнулся и, опасаясь впасть в сентиментальность, к чему так располагала сложившаяся ситуация, быстро добавил:

— И месье Биттнер очень расстроится.

Пройдя еще несколько шагов, я беспокойно взглянул на часы. Пять тридцать, время еще оставалось.

Всю вторую половину дня мы упаковывали и укладывали картины. Приветливый тамилец, обычно дежуривший ночью и сегодня явившийся на работу пораньше, помогал нам. Всего лишь четверть часа назад от дверей отеля отъехал груженный полотнами фургон, за рулем которого сидел Жюльен.

— Удачи! — шепнула мне на ухо довольная Солей, усаживаясь рядом с водителем.

Она махала мне из окна, пока машина не повернула на бульвар Сен-Жермен. Растроганный до щекотки в животе, я провожал влюбленных глазами.

Теперь я и сам был на пути к «краю света» и к своей прекрасной незнакомке, и с каждым шагом сердце мое билось все сильнее.

Я радовался, что мадемуазель Конти шла рядом. Постукивание ее каблуков наполняло душу покоем, придавало уверенности и помогало преодолевать этот не слишком долгий путь. Луиза сообщила, что заказала в магазине книгу о поездах, железных дорогах и о путешествии по Транссибирской магистрали, в которое до сих пор еще можно отправиться. Я кивал ей из вежливости, в то время как мысли были заняты совершенно другим. Мне вдруг вспомнилась блондинка на платформе Лионского вокзала, потом перед глазами снова промелькнули строчки из последнего письма Принчипессы и послышался проговаривающий их женский голос. А затем все это смешалось с восторженным рассказом мадемуазель Конти о путешествии из Парижа в Стамбул.

Я украдкой взглянул на часы. Прошло три минуты.

— Далеко еще? — спросил я мадемуазель Конти.

— Нет, мы почти пришли, — ответила она, тряхнув головой.

Я невольно вздохнул, и моя спутница еще раз тряхнула головой, теперь уже задорно улыбаясь.

— Что с вами сегодня? — спросила она. — Не помню, чтобы вы когда-нибудь так нервничали. Книжный магазин открыт до семи часов.

Тут я не выдержал и решил облегчить душу признанием.

— Ах, мадемуазель Конти, — сказал я, — видите ли… я иду туда не за книгой…

Я пришел в ужас от собственных слов и с ходу поведал всю историю, проникшись сочувственным взглядом молодой женщины в синем костюме. Я сильно нервничал, поэтому говорил без остановки. Через пять минут, когда мы стояли на пороге магазина «На краю света», Луиза Конти была моей лучшей подругой.

— Боже мой, как интересно! — прошептала она, толкая дверь. — Надеюсь, вы найдете здесь того, кого ищете.

Мадемуазель Конти заговорщицки мне улыбнулась и пошла забирать книгу.

Я глубоко вздохнул и огляделся.

«На краю света» не был похож на обычный книжный магазин. Здесь витал дух заколдованного места. Мне сразу бросилась в глаза статуя Давида в человеческий рост, копия работы Микеланджело, установленной на площади Синьории во Флоренции. В углах стояли маленькие кресла и диванчики, где можно было выпить чаю и кофе, — разумеется, все продукты fair trade.[30]На стенах висело множество книжных полок из темного дерева, особенно ценные тома хранились в старомодных книжных шкафах со стеклянными дверцами. А в промежутках между полками на стенах висели ностальгические картины с видами дальних стран. На столах разложены чудесные иллюстрированные тома, каких не найти в торговых сетях.

Однако больше всего меня изумил запах, который я почувствовал сразу, переступив порог: аромат юга.

Я пробежал взглядом по полкам, выбрал маленькую книжечку — путевые заметки одного англичанина девятнадцатого века, совершившего путешествие по Нилу, и сделал вид, что углубился в чтение. На самом деле я держал ухо востро и наблюдал за публикой в зале.

Здесь было много людей, однако я не заметил никого, кто годился бы на роль Принчипессы. Я ждал, поминутно поглядывая на часы. Очарование этого места действовало на меня вопреки моей воле и беспокойству. Продавщица, пожилая женщина с высоко поднятыми седыми волосами, обслуживавшая возле старого кассового аппарата студентов в джинсах и пуловерах, ласково улыбнулась мне. «Не волнуйтесь, ждите», — говорил ее взгляд.

Я прошел вглубь салона.

Моим изумленным глазам предстал зимний сад. В одном из его углов стояла старинная повозка с обитыми красным шелком скамьями, в которой сидела молодая рыжеволосая женщина и читала. К ней прильнула девочка с огромным белым бантом в распущенных волосах. Обе они, очевидно мать и дочь, были достойны кисти Ренуара. Но я их не знал.