Двойная взлётная - Ольга Дашкова

Майор изобразил подобие улыбки, комплименты о моей красоте мне не понравился, а вот предложение работать в роли шпионки удивило.

— Вы предлагаете мне стучать?

— Как грубо. Не стучать, а делиться информацией.

— Это ваши условия?

— Это предложение, а взамен вас допускают к полетам, не досаждает начальник, бывший муж, семья живет как жила.

Опустив голову смотрю в пол. Погано все. Такое чувство, что я с глубокого похмелья и я словила белку. Бред, да и перспективы хреновые. Эти дяденьки на самом деле могут укатать мою жизнь тяжелым катком в горячий асфальт. Я лишусь единственной работы, которая мне на самом деле нравится, я хочу двигаться дальше, хочу расти.

А если рассказать все Громову и Шульгину? Представляю, как они дружно начнут ржать как кони и предлагать не воспринимать все угрозы так близко. Я ведь прекрасно понимаю, мужики приходят и уходят, а мне придется жить дальше. А они уйдут я уверена.

— Я подумаю, — смотрю в лицо Рогозина, а тот словно и не ждал другого ответа.

— Можете идти, — толкает в мою сторону коробку, лишь смотрю на нее, но не трогаю.

Вот так все просто? Я могу идти?

Поднимаюсь, выйдя из кабинета, попадаю в другой, почти такой же, но больше по размеру. Мои чемодан и сумка стоят в углу. Быстро выхожу и отсюда, длинный коридор с одной лампой, меня морозит так, что зуб на зуб не попадает. Мне угрожают, ставят условия, что дальше? Запрут в комнате, начнут пытать?

Суки долбаные.

Все!

Останавливаюсь у выхода, вертушка, за стеклом охранник, на стенах стенды с кучей бумажек, все безликое и серое, как и обитатели этого учреждения. Хочу переобуть туфли, снять форменный костюм, оказаться в любимых растянутых спортивных штанах на своем диване и не видеть и не слышать никого как можно дольше.

Под удивленный взгляд дежурного, раскрыв чемодан, прямо в коридоре снимаю юбку, натягивая джинсы, блузка с пиджаком летят туда же, футболка, теплый кардиган, кроссовки. На телефоне десять процентов заряда и пятнадцать пропущенных от тех, кем так интересуются Главное Управление МВД и Отдел экономической безопасности. Сообщения считать не стала.

В жопу вас всех.

— Скажите адрес.

Дежурный не понимает.

— Такси вызвать хочу, адрес назовите.

После трехминутного выяснения адреса наконец вызываю такси, не могу находиться здесь и минуты, выхожу на улицу.

Отхожу как можно дальше от этого места, бодро шагая по тротуару, качу чемодан. Прохладно, кутаюсь в кардиган, но так хорошо в кроссовках, еще бы покурить и выпить, чтоб отпустило. На улице не так и пусто, яркие фонари, на остановке молодежь пьет пиво. Завидую их беззаботности, вот бы также, но так не получится.

Снова звонит телефон, не отвечаю, не хочу слышать Громова. И почему ему не спится? Может, сели бы с другом, пару схем еще придумали или бабу какую трахнули.

Понимаю, что злюсь сама на себя. На свою хреновую жизнь, которая, я считала, что совсем немного, и станет вполне сносной. Да ничего бы не изменилось после моего грехопадения в «Сайгоне», не было бы лишь бриллиантов и двух шикарных мужиков, а еще фантастического секса и моих эмоций.

А еще мужчин в одинаковых костюмах, предложения делиться информацией. А все ради чего? Очередной звезды на их погонах, за раскрытое дело по отмыванию денег.

Сердце на разрыв, дрожащие руки и слезы.

Снова прикусываю до боли губы, реально плачу, потому что устала. Сейчас накроет истерика. Мысли цепляются одна за другую. Мать, вечно просящая денег, непутевая Надька с ненавистью и претензиями, что я им всем должна. Угрозы Рогозина, которые вполне осуществимы, и вот тогда прощай, небо, престижная бизнес-авиация и мечта не только о квартире, а еще собственной школе стюардесс.

Курапов, бывший муж, начальник и главные герои на данный момент — Громов и Шульгин. Знала ведь, что надо держаться от них подальше, но как это сделать, если они постоянно рядом? Один вид наркоты, рассыпанной ровными дорожками по столу, должен был привести в чувство, вызвать отвращение.

Но я снова оказалась слабой. Отдалась. Забылась.

Сижу на чемодане, глотаю слезы, на дисплее телефона уже второй час ночи, такси все нет, ведь обещали, что машина приедет через пятнадцать минут.

— Я должен искать тебя по всему городу? Не учили отвечать на телефон?

Вздрагиваю, когда тишину улицы нарушает громкий мужской голос. Не хочу его видеть.

Снова хочется забиться в угол, укрыться с головой, побыть хоть немного той маленькой девочкой, которую никто не пожалеет. Да ей и не нужна чья-то жалость, она справится со всем сама.

— Крис, я не понял, что за дела?

— Я не хочу тебя видеть. Уйди.

— Что ты тут делаешь? Тебя шофер должен был отвезти домой.

Даже не буду отвечать на его вопросы. Вот совсем ничего не хочу.

— Я не хочу тебя видеть, слышать и разговаривать с тобой. Игорь, уйди.

Сижу на чемодане, Громов стоит рядом, прожигая взглядом, от этого становится не по себе. Я снова становлюсь слабой рядом с ним, маленькая девочка моего сознания сама тянется к нему и ждет защиты и поддержки.

Но так нельзя, никому нельзя верить и уж тем более доверять. Будет только хуже: сломают, растопчут, выкинут и забудут. Получалось быть сильной, но снова что-то пошло не так.

— Крис, твои тараканы подняли бунт?

— Считай, что так.

Со стороны, наверное, выглядит забавно: здоровый мужик, девушка в джинсах и кроссовках, сцена обиды и размолвки между влюбленными. Или жена решила уйти от мужа, собрала чемодан, а он ее хочет вернуть.

— Уходи, я жду такси. Иди, с Шульгиным придумайте очередную схему или сгоняйте в «Сайгон», подцепите новую бабу.

Чувствую, как Громов начинает закипать и сейчас рванет. Да мне похуй на его нервы, мои из стали. Правоохранительные органы предложили шпионить и доносить, Мата Хари из меня так себе, а то давно бы уже ерзала на коленях Игоря в машине.

— Я сам скоро пойду работать в такси, чтобы тебя довозить до дома, а не искать хуй знает где. Ты почему на телефон не отвечаешь? Тебе для чего он нужен? В инсту фотки выкладывать?

В словах упрек, в голосе гнев. Бог грома сейчас начнет метать молнии.

А вот теперь я не могу не повернуться, смотрю снизу вверх на Громова, он точно выглядит как ревнивый муж. На нем все та же рубашка, он без пиджака, губы поджаты, еще немного, и я услышу в ночной тишине скрежет его зубов. Реально грозный бог грома, широкие плечи, кулаки сжаты, но мне вот отчего-то не страшно.

— Громов, я не понимаю, кто ты мне такой, чтоб задавать такие вопросы? — Встаю с чемодана, меня сейчас, как и его, распирает от гнева, но у меня он обоснован. — Сначала меня донимает вопросами мужик на Сахалине, потом уже другие, местные дяденьки приходят ко мне на работу, ищут, задают вопросы начальству. А потом они же привозят меня в соседнее здание и три часа, тыча пальцем в ваши фотографии, требуют рассказать все, что слышала и видела. И при этом они просто беседуют со мной. Ты мне это можешь объяснить? Почему я здесь? Какого хрена им от меня надо?