Именины каменного сердца - Виктория Борисова

До самого вечера Павел просидел за столом, вперив невидящий взгляд в договора по консалтингу. Со стороны, наверное, казалось, что он внимательнейшим образом изучает документы (по крайней мере, он на это надеялся!), но на самом деле он не смог прочитать ни слова.

И теперь он без всякой цели бродил по ночной Москве. Машину оставил возле офиса – садиться за руль с трясущимися руками было бы чистым безумием! Он устал, замерз, но домой возвращаться совершенно не хотелось. Пустая и темная квартира пугала его. Как там говорил тот старик в темной избе, который не то привиделся ему в новогоднюю ночь, не то и вправду подобрал его, раненого, на дороге? «Один человек только в гроб ложится».

Павел чуть ускорил шаг. Какой-то прохожий – широкоплечий парень в черной кожаной куртке, – обгоняя на узком тротуаре, толкнул его, поскользнулся и чуть не упал.

– Смотри, куда прешь, козел! – проворчал он.

Павел даже не обернулся. Парень двинулся было на него,

но, наткнувшись на его взгляд, как-то стушевался и отошел в сторону. Черт его знает, что на уме у этого странного чувака в дорогом пальто, распахнутом на груди, несмотря на ледяной ветер, и почему он бродит по городу пешком поздней ночью, с таким странным окаменевшим лицом и совершенно пустыми, будто мертвыми глазами?

– Ты это… Псих, что ли?

Он повертел пальцем у виска и быстро зашагал прочь, словно вдруг вспомнил про какое-то очень важное дело, не терпящее отлагательств.

«А что, может, и псих… – грустно подумал Павел, – в самом деле, вот так, наверное, и сходят с ума!»

От одной этой мысли стало страшно. Курс клинической психиатрии в свое время он прослушал вполуха, ибо специализироваться на ней не собирался, а старенький профессор Савушкин никогда не «валил» студентов на экзаменах, но ведь кое-что осталось!

Значит, так. Если верить науке, галлюцинации – один из типичнейших симптомов шизофрении. А эта болезнь подлая, и спровоцировать ее может что угодно – травма, например, или сильный стресс… И ничего удивительного тут нет – после аварии у него вполне могло быть сотрясение мозга.

Павел сжал зубы и даже застонал от ужаса и бессилия перед надвигающимся несчастьем. Как сказал кто-то из великих, «не дай нам Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума…».

И что теперь делать? Ждать, пока окажешься в психушке? Обратиться к добрым медикам, которые внимательно выслушают, рассказать о своей проблеме, а потом глотать аминазин и галоперидол, пока и в самом деле не превратишься в идиота? Ну уж нет! Что будет, то и будет. Значит, судьба такая, и нечего труса праздновать!

Надо постараться жить как жил и не обращать внимания на всякие глупости. Может, еще само рассосется… Во всяком случае, делать вид, что все в порядке, улыбаться как можно шире и позитивно смотреть на мир. Ведь он – счастливчик, не так ли? Везунок. Устроиться на такую работу – все равно что выиграть миллион по трамвайному билету, и возможности его теперь практически неограниченны. Даже с аварией и то повезло, отделался, можно сказать, легким испугом! Значит, надо думать только о хорошем, и, если верить американским психологам, книги которых настоятельно рекомендуют читать менеджерам, оно непременно придет в твою жизнь! Может, это, конечно, и неправда, но попробовать стоит. Другого выхода у него все равно нет.

Он решительно шагнул к дороге и поднял руку, подзывая такси.

К середине февраля город засыпало снегом. Зима как будто стремилась отыграться, наверстать упущенное за долгую слякотную осень, и столбик термометра упал ниже двадцати градусов. Все улицы утопали в глубоких сугробах, так что коммунальные службы не успевали их убирать, у дворников прибавилось работы, и дороги превратились в сплошной каток… Единственное, что хорошо – пробок стало гораздо меньше. В мороз большинство автомобилей заводится с трудом, и редкий «чайник» рискнет выехать в город.

Павел немного успокоился. Жизнь его снова шла своим чередом, видения больше не посещали, и он уже готов был поверить, что так напугавшая его картина мрачного подземелья, наполненного изможденными рабами, была лишь плодом больного воображения.

Постепенно он снова втянулся в рабочую колею и, как раньше, приходил в офис если не с радостью, то с твердым ощущением, что все идет правильно. Хорошая должность, хорошая зарплата – так и должно быть у человека, который хорошо выполняет свои обязанности! Так что ура-ура, вперед и вверх, к карьерным высотам.

Осталась только привычка постоянно носить с собой камешек-сердечко как талисман. Без него Павел чувствовал себя беззащитным, словно новорожденный ребенок, брошенный на холодном зимнем ветру. Один раз, случайно забыв его дома (другой костюм надел!), Павел спохватился только на полдороге и сразу же рванул назад, развернувшись через две сплошные. Паника схватила за горло, на лбу выступил холодный пот, и сердце бешено колотилось в груди, отдаваясь болью под лопаткой. Думать в тот момент он был способен только об одном: скорее бы добраться до дому! Что можно нарваться на штраф или еще более серьезные неприятности, в аварию попасть, наконец, просто в голову не пришло… Страшно было другое – неужели потерял?

В квартиру он ворвался вихрем, перерыл все вещи и, только когда отыскал, наконец, свою пропажу, смог вздохнуть свободно и минуты две потом просто сидел, сжимая в пальцах черный камешек и улыбаясь блаженной улыбкой идиота.

На работу он в тот день безнадежно опоздал. Пришлось звонить начальнику и врать что-то невразумительное. Добрейший Александр Анатольевич, выслушав его тираду, помолчал недолго, потом вздохнул и строго сказал:

– Пожалуйста, чтобы это больше не повторялось. Вы меня понимаете, Павел Петрович?

И он понимал. Павел зарылся в работу с головой и даже в выходные все время ломал голову, как бы половчее составить исковое заявление или привести ссылки на решения судов вышестоящих инстанций. Конечно, Россия – не Америка и право у нас не прецедентное, но иногда и это производит впечатление на судей…

Вкус к развлечениям он утратил окончательно. Пару раз выбирался в ночные клубы с тем же Антоном Пере-верзевым, который по этой части был просто неутомим, но от гремящей музыки у него сразу закладывало уши, от сигаретного дыма першило в горле, а от вида потных людей, дергающихся на танцполе в мерцающем мертвенном свете стробоскопа, и вовсе становилось как-то не по себе. Просто шабаш какой-то… А удовольствия никакого.

Павел решил для себя, что, пожалуй, староват он уже для клубов, пускай малолетки прыгают, а ему, как человеку серьезному, это совершенно ни к чему. На девушек он теперь смотрел снисходительно – эх вы, глупенькие мордашки, все принцев ищете… Глазенки загораются при виде «золотой» кредитки, пухлые губки капризно кривятся: «Мне «Мохитас»[7]и суши с лососем!» Ждут, пока придет в их жизнь какой-нибудь идиот, который будет покорно выполнять любые прихоти, возить на Канары и ублажать в постели, и все ради молодости и неземной красоты. Невдомек им, что, если смотреть на мужчину как на помесь банкомата с фаллоимитатором, будут попадаться одни уроды, которые только попользуются и выкинут, как тряпку. Что уж скрывать, и сам ничем не лучше, только уж слишком это все противно…