Мисс Свити - Валери Собад

— Вот чего мне никогда не понять: почему она бросила Флавио ради чужих детей? — В его нарочито бесстрастном тоне прорывались нотки гнева. — Он страшно по ней скучает.

Саманта с серьезным видом кивнула, стараясь не выдать охватившей ее эйфории. Итак, он свободен. Больше того, он ищет спутницу жизни и женщину, способную заменить его сыну мать. Обе эти роли годились для нее как нельзя лучше. Особенно первая, думала она, созерцая его профиль.

— Саманта! — вдруг совсем другим голосом сказал он. — А у вас кто-нибудь есть?

Психически ригидная родная бабка и страдающая ипохондрией двоюродная, чуть не ляпнула она, но прикусила язык. И поднесла к губам бокал, давая себе время на раздумье. Перед ней открывались три возможности.

А. Намекнуть ему, что у нее отбою нет от поклонников. Бесспорно, это подогреет в нем мужской соревновательный дух, но с тем же успехом может его и отпугнуть, если он примет ее за особу легкого поведения.

Б. Признаться, что всех ее любовников можно сосчитать по пальцам одной руки. Убедившись, что она «синий чулок», он может умилиться, а главное — успокоиться, что с ней ему не грозит рецидив ЗППП[9]. Плохо только, что он адвокат. Не исключено, что он заподозрит в ней какие-то скрытые пороки.

В. Напустить туману. Ничего не говорить открытым текстом, но в то же время выдать пару крупиц информации, показывая, что она ему доверяет.

Из осторожности и опасения запутаться в собственных показаниях — все-таки она выпила два бокала — она отдала предпочтение третьему варианту как наиболее простому.

— У меня был роман с аспирантом-социологом, — в конце концов ответила она. — Он уехал дописывать диссертацию в Америку. Я не смогла поехать с ним.

О том, что вся эта история закончилась почти десять лет назад, она разумно умолчала.

— Сочувствую вам, — проговорил Алессандро.

По его тону она поняла, что выбрала правильный ответ. Серьезная связь с блестящим ученым. Никаких ссор и конфликтов. Интеллигентное расставание. По всем признакам — прямая противоположность матери Флавио, этой взбалмошной бабенке, напрочь лишенной материнского инстинкта. Лучше замены ему не найти.

Она поставила бокал, задев ножкой пустую тарелку из-под десерта. Она была без очков, и очертания предметов перед ней расплывались. Легкий звон заставил обернуться в их сторону пожилую пару, сидевшую с кислыми физиономиями.

Алессандро сделал официанту знак, чтобы принесли счет.

Саманта сосредоточенно шла к неясно маячившей впереди двери, молясь про себя, чтобы по пути ничего не опрокинуть. Как только гардеробщик помог ей надеть накидку, Алессандро властным жестом взял ее под руку и повел к выходу. В машине она усилием воли запретила себе хвататься за ручку дверцы и с подчеркнутым хладнокровием положила руки на колени.

На первом же повороте ее пальцы, обернувшись когтями хищной птицы, вцепились в шелковистую ткань накидки. Борясь с поднимающейся волной паники, она безмолвно запела первый куплет своей любимой детской песенки:

Hey diddle diddle,

The cat and the fiddle,

The cow jumped over…

И замолчала, недоуменно нахмурив брови. Куда там скакнула эта чертова корова? Она забыла. А все алкоголь. Если только не ранний Альцгеймер.

Алессандро резко затормозил, пропуская мотоциклиста, вылетевшего с соседней улицы в нарушение всех правил движения. Саманта открыла рот и шумно сглотнула. Рука сама поднялась к глазам, защищая их от страшной картины.

Стоп. Надо успокоиться. И вспомнить продолжение песенки.

The cow jumped over…

Куда-то она скакнула, это точно. На ложку? Нет, ерунда. С какой стати корове прыгать на ложку, даже в детской песенке?

The cow jumped…

На собаку? Ей представилась рогатая буренка, давящая копытами симпатичного песика. Чушь какая… Детские песенки должны веселить невинных младенцев, а не наносить им психологические травмы.

Hey diddle diddle…

Надо начать сначала. Вдохнуть поглубже. Или вообразить себе какое-нибудь приятное местечко… К сожалению, она мало где бывала. Может, весенний сад без цветов?

— Держитесь. Почти приехали.

Алессандро накрыл ее ладонь своей. Она покраснела до ушей. Ничего удивительного — весь вечер она переходила от третьей стадии к четвертой и наоборот. Но на этот раз она не стала от него отодвигаться.

— Вы вышли живой из этого испытания! — провозгласил он, мягко притормаживая возле дома ее бабушки.

— Это ваша заслуга.

Она поняла, что он смотрит на нее, и щеки у нее вновь запылали. Что она должна сделать? Прижаться к нему? Подставить губы для поцелуя? Он явно ждал, что она возьмет инициативу на себя. Вспомнив свой совет читательницам — только не в первый же вечер! — она стала открывать дверцу, в душе проклиная себя за это.

Алессандро вышел из машины и быстро обошел вокруг.

— Позвольте, я вам помогу, — сказал он, когда она начала выбираться наружу.

Она улыбнулась, но от протянутой руки отказалась. Она знала, что будет, если она ее возьмет. Возьмет и больше не выпустит. Пока не приведет его к себе.

Поэтому она с достоинством запахнула на себе обе полы накидки, поблагодарила его за приятный вечер и с гордым видом направилась к крыльцу.

На первой ступеньке она споткнулась и чуть не загремела вниз.

— Подождите, я помогу вам подняться, — поспешил к ней Алессандро.

Она доверчиво протянула ему обе руки и сама не заметила, как оказалась в его объятиях.

— Когда вы без очков, вы представляете собой угрозу для общества, — прошептал он ей на ухо.

* * *

— Целуются?

Маргарет чуть шею себе не свернула, пытаясь разглядеть из-за шторы стоящую на крыльце парочку. Агата, как обычно, захватила себе самое удобное место для наблюдения.

— Ну расскажи хоть, что делают! — в отчаянии взмолилась младшая сестра.

— Если перестанешь наступать мне на ноги, — невозмутимо отозвалась старшая. — Напоминаю тебе, что мы у меня в гостиной.

— Тебе видно, а мне нет! Всегда тебе все лучшее достается! — жалобно пискнула Маргарет.

Агата вздохнула и чуть посторонилась, пропуская сестру к окну.

— Господи боже! Они уже пять минут друг от друга не отрываются! Прелесть какая! — восхитилась Маргарет. — Как ты думаешь, она пригласит его к себе?

— Разумеется, нет. Только не в первый же вечер.

Внезапно свет на крыльце погас.

— Надеюсь, она сообразит предложить ему презерватив, — задумчиво проговорила Агата.